У каждого есть второй шанс. - Гоша Карин
О, уже и подробности знают? — И что предлагают? За Бони и Чингиза по пятаку. — Через пять дней, я слово дал Артуру. А я своё слово держу, уж извини. Но… Москва то далеко, пусть пока у себя раскручивают, время — деньги. А ты погоди немного. Если согласен, то по три моих с концерта и твои расходы, маг сюда поставить, ленту нормальную. — Базара нет, подаёт руку. Завтра все привезу, прямо с утра. Что ещё? — Пишем сборники, лучшие вещи, пусть народ танцует, а не ленту мотает.
— Да как-то в Москве больше концертами берут… — Берут, отгрузишь и концерт. И сборники, те даже на рубль дороже, там работы больше. — Шансон спрашивают? — Чего? — Блатные идут? — Только в путь, но где качество? Аркаша Северный там кое-что поёт, но стыдно бабки за такой звук брать. Ты Высоцкого накатал ему? А мне? — Не вопрос, договоримся. У меня есть ещё четыре альбома его блатных песен и качество нормальное, нашёл в Питере одного коллекционера. — Давай, часто спрашивают.
Беру гитару, подстроил и начинаю — «От звонка до звонка я свой строк отмотал по таёжным далёким делянкам, ветер песни мне пел, снег читал мне УКа, мы с судьбою играли в орлянку…», пою и гляжу на него. — Ну как, такое нужно? — Брат, это чьё? Я скромно пожимаю плечами. — Твоё? Ну ты и выдал. Да такое оторвут с руками. — Неее, с руками не надо, руки нам нужны. Видишь мою самодеятельность? Стойку пытался сделать, получилось полное говно. Две микрофонных нужны, сделаешь? — Как два пальца… сейчас же займусь. А ты сам запишешь?
— А почему и нет — нахера мне свидетели, ты и я будем знать. Я пою и пишу, остальное на тебе, бабки пополам, идёт? Опять хлопаемся по рукам. — Придумаем какое погоняло, о, Миша Круг. Миша, это я, а круг? Да вон катушка или там пластинка, пусть менты голову ломают. Сколько оттянул? — киваю на руку. — Трояк по 160й, в Кирове. Попозже я узнал, что это статья по хищению соц. собствености, а пока пропускаю мимо. — Почти земеля, я в пермских краях родился. Ну, поём стременную? Играю ему «Ушаночку», хорошо зашла, откладываю гитару и смотрю в глаза — Работаем?
— Работаем, брат. Сын моей тёти тут вес имеет, его зовут Абхаз, так что в городе тебя никто не тронет. — Смотрящий? Посмотрел внимательно — Считай, что так. А в «Парусе» директором мой родственник Аслан, ты его видел вчера, тоже знает всех. Если не секрет, ты чего сюда то рванул? С твоими то записями можно и в Москве хорошо жить. — Скажу по секрету, надоело в холоде, решил погреться. А если честно — заепали родственники жены, и она крыса конченная оказалась и папа перекрыл мне кислород, бросил всё и уехал. Но если документы не сменю, то и тут найдут.
Отсюда вопрос конкретный — документы сделаешь? С глазу на глаз и спрашиваю, чтобы потом разговоров не было. — Ну понятно, что не картошку покупаем. Тебе какие, на раз или настоящие? — Конечно, железные, у меня планы большие. Волосы перекрашу, бороду отпущу и стану другим человеком. — Я тебя понял, спрошу… А ты же не сиделый, песни то блатные откуда? — Рустам, в том селе, где я родился, девять из десяти сидели, не они так родители, я про лесоповал с пелёнок слышал.
И вообще — что там, не люди? Они тоже имеют право хорошие песни слушать, согласен? — Правду говоришь. Всё, я поехал, утром будь дома, хорошо? Насчёт Артура сам решай, я вам дружбу не рублю, парень он нормальный, но пока мелко плавает.
Он ушёл, а я залез в ноут и роюсь в архивах. Магнитофончик бы мне кассетный, куда подойти на разговор, катушечный «гроб» не потащишь, собираюсь и иду в знакомый магазин. — Здравствуйте, Римма Абрамовна, — О, молодой человек пожаловал. Соскучились или дело есть? — И то и другое, улыбаюсь ей. — Врёте, но приятно. — Вот оно, вечный выбор и сплошной Гамлет — кем быть, собой или приличным человеком? — Как? Хорошо сказано. Вон тот юноша, это сын моей сестры — бросил пед. институт и пошёл в магазин. — Да я на заочном, сколько можно повторять, говорит он и опять роется в каком то журнале.
— Гены пальцем не раздавишь, уважаемая. — Как? Миша, не смеши меня, я всё же на работе и должна иметь приличный вид. Что хотел, рассказывай? — Кассетный магнитофон с линейным входом, ну и с радио. — А вход зачем? — Чтобы на него записывать. — Так вот же двухкассетный, показывает на огромный «Шарп». — Это лучше неграм, у них плечи большие, а мне для работы. Племяш хихикнул, а она продолжает — Смотри сюда, выносит «филлипс», блестящий и благородных форм. — Сегодня сдали, ещё не выставляла.
Поворачиваю — о, гнёзда есть, динамик звучит, проверяю запись, нормально пишет. Частоты… Сгодится, не диски выпускаю — Беру. Кассет дадите? — показываю два пальца — лучше двадцать. — Найдём. И кем мы работаем, если не секрет? — От вас то? Музыку пишу, только вам сознаюсь. — Ну да, большая тайна в нашей деревне. Шестьсот пятьдесят с тебя, это с моей шоколадкой. — Шоколад — это источник эндорфинов, а они источник счастья и хорошего настроения.
— Теперь верю, ты просто поэт, улыбается мне и заворачивает товар. — Держи. Песню то дашь послушать? — Обижаете, да вы будете моим цензором, первая кассета ваша. — Идите, нахал, не соблазняйте бабушку, махнула рукой и повернулась к покупателю. Ушёл, не буду мешать, и хочу покушать, кажется, там было открытое кафе.
Уууу, народууу, очередь, как в Мавзолей, вижу плотного дядю в форме официанта и показываю нему уголок червонца. Чуть кивнул и смотрит глазами на очередь. Намёк понят, встаю у дверей и он машет рукой швейцару — Пропустите
