Поток жизни. Том 1. - Фелинидский комиссар

- Ну пожалуйста, — глаза кота из Шрека в исполнении Айрис точно можно записывать в оружие массового не поражения, а уничтожения, — я тоже приоденусь.

- Ха… — и как все до этого дошло?

Стою в костюме здоровенного желтого петуха чокобо рядом с одетой в пижаму мугла Айрис, и смотрю на рассевшуюся на скамейках детвору, перед которой я буду… петь. Просто это единственное на чем мы смогли сойтись — устраивать театральную сценку, слепленную на коленке отказался я, а просто снять костюмы и уйти — уже она. Поэтому пришлось идти на компромисс и искать гитару, что, впрочем, много времени не заняло. Алисия знала одного человека, у которого был знакомый, у которого… и так далее. В общем, гитару нам принесли минут через пять.

- Сейчас мой друг вам споет, ребята, поэтому давайте поддержим его! — раздались аккуратные хлопки в ладоши.

- Ну эта, че каво, то есть, ку-ка-ре-ку епта… Ауч! — мне прилетело по шее возникшим из ниоткуда посохом. Опасная в бытовом плане способность, должен заметить. Если она так сковородки сможет в дальнейшем материализовывать…

- Кхм, кхм, то есть, я хотел сказать:

«Солнце выйдет завтра;

Ставлю последний гил,

Что завтра

Будет солнце!

Просто мысль о

Завтрашнем дне

Расчищает паутину

И печаль,

Пока ее не останется!

Когда я застрял в дне,

Сером

И одиноком;

Я просто вытягиваю подбородок

И ухмыляюсь

И говорю: Ох...

Солнце выйдет

Завтра;

Так что тебе придется продержаться

до завтра,

Что бы ни случилось!

Завтра!

Завтра!

Я люблю тебя завтра!

Ты всегда

Один день в стороне!»

(«Tomorrow»)

В этот раз аплодисменты были гораздо громче, а я, почувствовав уверенность в силах и гибкость в пальцах, продолжил:

«Весь мир — радуга, какого ты цвета?

Ты красный, черный или белый,

Ты желтый или коричневый,

Ты какого-то другого оттенка или тона.

Весь мир — радуга

И небу нужен весь я и все вы.

Весь я, все вы

Все наши братья и сестры тоже.

Мы можем жить, мы можем отдать

Все — я и ты.

Весь мир — мелодия.

Какая у тебя нота?

Ты высокий, ты низкий?

Ты быстрый, ты медленный?

Ты кислый или в сладкой гармонии?

Весь мир — мелодия

И песне нужен весь я и все вы.

Весь мир — гобелен, я вплетен в тебя

Весь мир — беспокойное море, я просто волна, как и ты.

Весь мир — просто сцена

Какая у тебя роль?

Ты хороший, ты плохой?

Ты счастливый или грустный?

Ты слаб, силен, лжив или истинен?

Весь мир — это всего лишь сцена

И пьесе нужны все я и все вы»

(«All the World»)

Помимо усиливающихся аплодисментов, я заметил что у воспитательниц и Айрис начала скапливаться влага в уголках глаз. А потому — нужна БАЗА к занавесу:

«Ты мигай, звезда ночная!

Где ты, кто ты - я не знаю.

Высоко ты надо мной,

Как алмаз во тьме ночной.

Только солнышко зайдет,

Тьма на землю упадет,

-Ты появишься, сияя.

Так мигай, звезда ночная!

Тот, кто ночь в пути проводит.

Знаю, глаз с тебя не сводит:

Он бы сбился и пропал,

Если б свет твой не сиял.

В темном небе ты не спишь,

Ты в окно ко мне глядишь,

Бодрых глаз не закрываешь,

Видно, солнце поджидаешь.

Эти ясные лучи

Светят путнику в ночи.

Кто ты, где ты - я не знаю,

Но мигай, звезда ночная!»

(«Twinkle, Twinkle, Little star»)

Так, кажется я переборщил — если детишки просто качали головами и хлопали руками, не всегда попадая в ритм, то вот взрослое поколение начало откровенно хлюпать глазами.

- Ну все, народ, концерт окончен, все по домам.

Тайком утирая слезы, воспитательницы увели детишек в приют, а ко мне подошла Айрис.

- Не могла даже подумать, что у тебя такой талант, — и тоже аккуратно утерла влагу с глаз.

- Ну так лаптей не вяжем.

- Не совсем тебя поняла.

- Говорю, молодец я.

- И где только научился, не подскажешь?

Где-где… А и вправду… Где? Никогда до этого не замечал в себе склонности к игре на гитаре и одновременному распеванию детских английских песенок. В висках начало слегка покалывать. Я продолжил размышлять: слишком уж много неувязочек накопилось, слишком много разносторонних навыков я имею и слишком уж редко я об этом задумываюсь. Второй раз всего, по сути. Да и есть кое-что, что куда как больше меня вдруг стало беспокоить — после встречи с Айрис иногда проскакивали на фоне мысли о том, что как-то маловато у меня личного. Все какие-то смехуечки да хаханьки, перемежаемые моментами ледяного спокойствия во время боев. И никакого наполнения за ними. Покалывание стало нарастать, сменившись легкой болью.

- Хейз? Хейз! — на фоне, как бы за накрывшей мою голову подушкой, раздался голос обеспокоенной Айрис.

Боль нарастала, заставляя упасть на колени и схватиться руками за голову, в тщетных попытках хоть как-то уменьшить ее. Я продолжал пытаться вспомнить. Кем я был? Как меня звали? Родители? Семья? Друзья? Хоть кто-то или что-то? К боли, уже практически невыносимой, добавились красные пятна перед моими глазами. Кровь? Моя?

- Хейз! ХЕЙЗ! — Айрис обхватила меня за лицо, положив свои ладони на мои, — смотри на меня, я уже позвала за помощью, только держись. Слышишь? Держись.

От ее рук начала распространяться прохлада, облегчая боль. Вот только