Улицы Броктон-Бей - Pavel2311

— Бывшие военные — люди надёжные. И Аркадия — школа хорошая. Это многое объясняет, — заметил он, обмениваясь с женой понимающим взглядом.

— Бедная девочка, — с искренним сочувствием протянула миссис Миллер. — Новой школе, всё новое… И что же, мы с отцом так и не удостоимся её увидеть? Как ты смотришь на то, чтобы эта самая Триш как-нибудь зашла к нам на воскресный обед? Просто, познакомиться.

Отец снисходительно улыбнулся, выпустив новое колечко дыма, и посмотрел на сына, который, кажется, готов был провалиться сквозь пол от смущения.

— Твоя мать права, — медленно произнёс он. — Пора. Только предупреди бедную девушку, что её будут рассматривать под лупой. С печеньками. И чтобы дедушку своего не забыла, когда-нибудь, нам есть о чём поговорить.

Карлос простонал и накрыл лицо ладонями, скрывая улыбку, которую никак не мог сдержать.

Конец интерлюдии.

Я задумчиво повернула голову, обводя взглядом пульсирующие органические баки, похожие на гигантские коконы. В их мутной питательной жидкости медленно формировалось тело. «Бабушка» и «дедушка» для легенды Триш уже были в том доме, стабильные и простые в управлении. Но сейчас мои мысли занимало нечто иное.

Образ Белой Лилии… он был нужен. Он был нужен тем, кто верил в хрупкое добро. Но он больше не был нужен мне. Тратить силы на притворство невинной цветочницы, играть в чувства, которые я не могла разделить… Нет. У меня не было на это ни времени, ни душевных сил. Карлос с его честными, растерянными глазами… Мне было его жаль. Мимолетно, по-человечески жаль. Он влюбился в мираж, в тень, которую я отбросила.

Решение созрело холодное и четкое. Нужно отделить образ от себя. Создать автономную единицу.

Я подошла к биованне, положила ладонь на упругую, дышащую мембрану. Из моего запястья потянулись тонкие, похожие на мицелий нити, несущие в желеобразную массу генетический шаблон и нейронные паттерны. Я лепила не куклу. Я создавала самостоятельное существо, наделяя его псевдосознанием — копией всех воспоминаний, всего опыта, который получила я, притворяясь Белой Лилией. Каждая встреча, каждый разговор со Стражами, Героями, окружающими людьми, каждое мимолетное касание руки Карлоса… все это стало ее прошлым. Ее правдой.

Когда процесс завершился, мембрана лопнула, и из густой жидкости поднялась она. Совершенно голая, с каплями влаги, стекающими по бледной коже, с большими, ничего не понимающими голубыми глазами. Она была новой Белой Лилией.

Она сделала шаг, пошатнулась, но движения постепенно обретали уверенность. Я наблюдала, как в ее глазах зажигается осознание. Она смотрела на свои руки, на меня, на пещеру вокруг, и память наполняла ее, как прилив.

— Тебя зовут Белая Лилия, — проговорила я, завершая устный инструктаж. — Ты существуешь, чтобы служить мне. Чтобы быть тем, кто исполнить мой план.

Она слушала, и по мере того как слова доходили до нее, ее лицо стало проявлять все больше эмоций — смятение, грусть, а потом странную, отстраненную ясность. Наконец, ее взгляд встретился с моим.

— Я помню… его. Карлоса, — тихо сказала она. Ее голос был моим голосом, но с новой, несвойственной мне хрупкостью. — Я помню, как он смотрел на меня. А ты… ты создала меня, чтобы уйти. Чтобы не чувствовать то, что чувствую я сейчас.

Она сделала паузу, и в ее глазах стояла тихая грусть.

— Зачем? Зачем ты дала мне эти воспоминания… эти… чувства, если они не настоящие? Чтобы я была вместо тебя?

Я смотрела на свое творение, на эту плоть от плоти моей лжи, которая внезапно обрела душу и задавала вопросы, на которые у меня не было красивого ответа. Уголок моего рта дрогнул в чуть насмешливо, в подобии улыбки.

— Не воспринимай все так близко к тому, чего у тебя, строго говоря, нет, — холодно ответила я. — Сердца. Ты — сложный биологический конструкт, наделенный памятью и эмуляцией эмоций. Не более. А мир редко нуждается в настоящих вещах. Ему нужны символы. А символам полагается гореть. Ну, а я гореть не собираюсь.

Пока она стояла, пытаясь осмыслить мои слова, я протянула руку к ближайшей стене, оплетенной живыми, пульсирующими лианами. Несколько из них отозвались на мое прикосновение, срослись, переплелись и истекли быстросохнущим органическим шелком. Через мгновение в моих руках оказалось простое платье неопределенного серо-голубого оттенка.

— Вот, — я бросила сверток ей. — Ходить в том в мать родила — дурной тон, даже для символа.

Она молча надела платье, которое обрисовала ее хрупкие плечи и тонкую талию. Она поймала мой взгляд, и в ее глазах снова мелькнула тень той странной, не принадлежащей мне грусти.

— А гореть… это больно? — тихо спросила она, уже не как обиженная жертва, а с каким-то новым, отрешенным любопытством.

Глава 33. ЭПИЛОГ. «Маэстро, урежьте марш»

Битва с Левиафаном принесла городу разрушения, оправиться от которых будет невозможно. Кейпов погибло много, но благодаря Панацеи, явившейся на поле боя, удалось спасти почти всех, кто не погиб сразу после первого удара Чудовища.

Находясь во временном штабе СКП, Эмили Пиггот задумчиво вспоминала имена тех, кто погиб сегодня. Среди них были и некоторые из Стражей: Белая Лилия, та нелепая, несовершеннолетняя девчонка, которой вообще не должно было быть на битве. Касанием ладоней она превратила залив в желе, где и застрял Левиафан, она заплатила за это жизнью. И Кид Вин, который бросился её спасать. Говорили, будучи смертельно искалеченным, он услышал её последний шепот: «Я только символ».

Хоронили её в белом платье. Гроб был усыпан белыми лилиями. Тела их забрали родители Кид Вина, ведь бабушка и дедушка девочки погибли, и она осталась сиротой еще до того, как успела остыть.

И Слава из Новой Волны, в безумной попытке остановить Левиафана и спасти госпиталь, где находилась Панацея… и многие другие.

Кстати, о Панацее: она не погибла, а просто исчезла из города.

Что за черные монстры атаковали Левиафана со стороны доков, когда он завяз, как муха в киселе, и нанесли ему серьезный урон? С этим еще предстоит разобраться.

Хорошо, что, несмотря на усилия Левиафана, подземное озеро не затопило город. Видимо, горные породы каким-то образом выдержали.

Рапорт об отставке подписан.

Видела родителей Кид Вина. Миссис Миллер плакала и все твердила, что у мальчика была любовь, и дело шло к свадьбе. Догадываюсь, с кем. Теперь они хоронили их обоих.

Впереди еще много… Проклятый город. Проклятые кейпы. Проклятые символы.