Гений Медицины. Том 2 - Игорь Алмазов

— Ольга Петровна! — окликнул я её.

Ей пришлось вернуться, и со вздохом забрать у меня направления.

— Не увидела вас, — попыталась оправдаться она. — Простите.

Она снова попыталась закончить разговор, но я ей снова не дал этого сделать.

— Не спешите, — проговорил я. — Как дела с Соколовым? Удалось помириться?

— Да, — пряча взгляд, ответила она. — Но я не могу распространяться о личных делах моего мужчины…

А я ни за что в жизни не хочу знать о личных делах её мужчины. Пусть они меня не касаются.

Я подозревал, что огромная порция негативных сплетен про меня — именно её рук, точнее рта, дело.

— Вы мне должны за организованную встречу, — напомнил я медсестре. — И я бы хотел, чтобы в клинике прекратилось распространение слухов о моей некомпетентности. Тем более что это правдой не является.

— О чём вы? — покраснев и опустив взгляд, спросила Ольга Петровна. — Я не слышала никаких слухов…

— Потому что вы их распространяли, — закончил я за неё. — Мне абсолютно всё равно и на вашу личную жизнь, и на гениальные планы вашего Соколова. Но распространять про меня всякую ерунду не стоит. Вам понятно?

Медсестре оставалось только кивнуть. В сложной она оказалась ситуации. Думаю, Соколов выдал ей задание максимально меня дискриминировать в глазах остальных врачей клиники, а заодно и пациентов.

Репутация — дело тонкое, и такой ход вполне мог дать свои плоды. Но я перекрыл им этот путь. Ольга Петровна больше не сможет допустить, чтобы про меня распространялись эти слухи. Ведь если это продолжится — она первая будет под подозрением. А рычаги влияния на неё у меня имеются.

Расстраивать Романа Ольга Петровна не захочет. Но с этим всем пусть сама разбирается.

Я закончил с медсестрой и отправился в ординаторскую. Как раз прошло два часа, и наступило условное время встречи с Михаилом Анатольевичем.

Зубов пришёл через пару минут после меня. Устало уселся на диван и выдохнул.

— Как у вас дела с этой пациенткой из ВИП-палаты? — спросил он.

— Как обычно, легла на профилактический осмотр, — усмехнулся я. — Выдал направления на анализы. Жалоб никаких нет.

— Не удалось выяснить, откуда повышенный интерес именно к вашей персоне? — полюбопытствовал наставник.

— Потому что я красивый, молодой и обаятельный, — отшутился я. — А так понятия не имею.

Говорить Зубову о том, что это моя невеста, я не стал. Эта информация ему ни к чему.

— Эх, я в ваши годы тоже был обаятельным, — вздохнул Михаил Анатольевич. — Ладно, есть какие-то идеи по поводу Инги Вениаминовны?

За этот месяц, что я проработал в интернатуре, мне удалось добиться уважения в глазах наставника. Он присушивался к моему мнению. А в некоторых вопросах и вовсе ожидал решений от меня. Причём это были не проверки. По сравнению с тем, что было в самом начале интернатуры — заметный прогресс.

— Если женщина рожала в нашей клинике, то надо начать с Терентьева, — ответил я. — Проверим, точно ли не было подмены, или какой-то подобной истории.

— Точно, Женёк нам сейчас всё и расскажет, — приободрился Зубов. — Пойдёмте!

Мы направились в гинекологию и ввалились в кабинет Терентьева.

— Пылесосы покупать не буду! — в панике воскликнул он.

— Какие пылесосы, пылесборник гинекологический, мы по делу, — одёрнул его Михаил Анатольевич. — И это дело может стать большой проблемой, судебным разбирательством.

Если произошла ошибка в роддоме — Инга Вениаминовна вполне имеет право подать на нашу клинику в суд. Ведь тогда выяснится, что она какое-то время воспитывает не свою дочь.

— Какое ещё разбирательство? Мишутка, снова шутки твои? — напрягся Терентьев.

Я коротко рассказал гинекологу о ситуации с женщиной и её дочкой.

— Результаты теста мы видели, лаборатория делала хорошая, — заключил я.

Та самая лаборатория, которая и мне недавно делала тест на отцовство. Не думал, что так скоро столкнусь с ней снова.

— В моём отделении не может быть таких ситуаций, — категорично заявил Терентьев. — У меня детей не подменяют! И точка.

— Подумай, возможно были стажёры, или новые медсёстры, — мягко сказал Зубов. — Дочке девять месяцев. Она родилась на новогодние праздники, а тогда сам понимаешь…

— Ничего такого не было! — снова заявил Терентьев. Потом всё-таки задумался. — Сейчас поднимем архивы.

Дочь Инги Вениаминовны родилась пятого января в десять утра. Других рожениц в этот день не было. Роды принимал Терентьев лично, в медсестре, неонатологе и вообще всём персонале он был уверен. Факт подмены был исключён.

— Может, ошибка всё-таки в этой организации? — предложил свой вариант гинеколог. — Мало ли, ошиблись, перепутали образцы.

— Вряд ли, организация очень ответственная, — задумчиво ответил я. — Можно повторить тест и в нашей клинике, но у нас ждать дольше, несколько дней. Женщина с ума сойдёт от волнения, а ей наоборот волноваться нельзя.

— Если бы мы знали, что это перепутанные дети, то могли бы найти родную мать девочки, и это спасло бы ей жизнь, — с нажимом сказал Зубов, уставившись на Терентьева.

— Мишутка, ну десять раз всё перепроверили, не я это! — воскликнул гинеколог. — Ну не знаю, может, на детской площадке подменили!

Вряд ли Инга Вениаминовна настолько безответственная мать, что не заметила подмены ребёнка на детской площадке.

Я слышал перепалку Зубова и Терентьева вполуха, сам раздумывая над этой ситуацией. Должна же быть причина… Почему не совпадают ДНК.

— Химера! — резко пришло ко мне осознание.

Наставник и гинеколог резко прекратили перепалку и удивлённо уставились на меня.

— Вы предлагаете открыть охоту на химеру? — первым очнулся Терентьев.

— Да, — кивнул я. — Такие случаи бывают в истории медицины. Когда у одной женщины сразу два разных ДНК.

— Шанс настолько мал, — покачал головой Зубов. — Да, это не исключено, но всё же… Сомневаюсь.

— Мы ничего не теряем от того, что проверим, — возразил я. — К тому же вспомните глаза Инги Вениаминовны.

Я при первой же встречи обратил внимание на её гетерохромию. Один глаз был зелёный, другой голубой.

— А что с её глазами? — спросил наставник.

— Мишутка больше на другие части тела смотрит, — не упустил возможность пошутить Терентьев.

— У