НеТемный 8 - Александр Изотов
Расширив огненно-воздушную завесу, я по привычке сделал её более разреженной, чтобы тратить меньше сил. Но вот снег, пролетающий сквозь неё, превращался в дождь, и на морозе от этого становилось ещё хуже.
Тогда я впервые стал экспериментировать с разделением воздушного и огненного источников, и в результате смог создать два щита — один из прозрачного пламени, а другой из чистого вихря, сбивающего снежинки в сторону.
Поначалу это давалось мне с трудом, но я не пытался взять новый навык нахрапом. Сначала согревал только Луку, потом добавил Виола… Потихоньку вся наша компания смогла свободно вздохнуть, когда пронизывающий ветер перестал лезть под одежду.
Тогда же мы сделали и первый привал, потому что найти удачное место, куда бы не доставал ветер, казалось просто невозможным. Слишком открытые места тут были, и снег лишь только припорошил подмёрзшую землю.
Костёр мы не стали разводить, потому что я с довольной улыбкой щёлкнул пальцами — и в центре нашего круга возник ровный шар огня, размером с яблоко. Но жаркое пламя согревало даже больше обычного, и все сразу протянули к нему ладони.
Мой щит прикрыл нашу стоянку с одной стороны, и Виол на всякий случай стал наигрывать на лютне какую-то незамысловатую мелодию. Как он сказал, это песня маскировала наш лагерь, заставляя любого случайного путника так задумываться, что он бы прошёл мимо, даже не заметив ничего.
Мы достали узелки с провизией, которую любезно одолжили у моряков. Кутень тут же вернулся из разведки, заинтересованно нюхая свёртки — оттуда несло сушёной рыбой.
Он чихнул, и огненный шар тут же выпустил облако, которое чуть не опалило всем брови. Цербер тут же дунул ещё раз, играясь с бросским огнём, и мне пришлось его силком отодвинуть.
— Господин Малуш, — вдруг спросил Лука, — А вы обещали и меня научить магии.
Я усмехнулся.
— Боюсь, мне уже и нечему тебя учить. Твоя магия происходит естественным образом.
— А когда вы были тёмным, вы тоже умели превращаться во пучок Тьмы?
Я удивился.
— Ты видел наш бой с Храмовником?
— Да. Только проснуться не мог так быстро.
Я спросил:
— Ты хотел бы превращаться в сгусток света?
— А это возможно?
— Я бы не советовала… — начала было Креона, но я остановил её.
— Твоё погружение в холод души не имеет ничего общего с превращением в стихию.
— Эээ… — только и вырвалось у алтарницы, — А разве это не одно и то же?
Я засмеялся, чувствуя, что сегодня вечером у меня будет два ученика, причём с такими разными стихиями… И это делало занятие в разы интереснее.
Свет от Тьмы отличался совсем немного — это была так называемая магическая инверсия. Ведь мы легко переучивали бывших паладинов, которых выгнал Орден Света, поэтому с Лукой никаких проблем возникнуть было не должно.
А вот с Креоной было посложнее. Холод имел другие свойства, хотя чем-то и роднился с Тьмой. Ведь тьма всегда появляется там, где нет света. И холод всегда возникает там, где нет тепла.
— Ну, раз вы пока нашли себе занятие, я, пожалуй, подремлю… — зевнув, Виол улёгся, поглаживая набитый живот.
Я пока попросил Креону лишь слушать, и стал объяснять Луке основы. Мне и самому требовалось вспомнить это, потому что за ненадобностью стало забываться.
Весь секрет был в том, что такое превращение всё же было ненастоящим. Живая плоть не может существовать в вечной Тьме, как и в вечном Холоде. Чистые стихии абсолютно разрушительны, даже такая, как Свет.
Оно и понятно… Любое лекарство — это яд, взятый в нужном количестве. Так и с магической стихией — маг, по сути, овладевает лишь тем её количеством, которое не убьёт его, но сделает сильнее.
Тёмный Жрец не превращается в чистую Тьму. Но, постепенно подготавливая своё тело, он учится превращаться в её самую высокую концентрацию, какую мог осилить.
— Хм-м, — Лука крепко задумался, — А если два Тёмных Жреца прилетят друг другу в лоб?
— Выживет тот, чья Тьма чище.
Креона слушала, но, судя по её лицу, поверить пока не могла. Надо будет спросить у Агаты, а маги холода вообще изучают такую практику? А то и Аура Холода для Креоны, помнится, оказалась новой истиной.
— Маги холода и вправду не умели превращаться в холод в моём прошлом мире, — кивнул я, — Но здесь вы гораздо сильнее, и тем более имеете подпитку от богов.
Лицо чародейки оставалось непроницаемым, и она заспорила:
— Плоть не может выдержать вечный Холод!
— Но ты можешь регулировать чистоту стихии, чтобы оставаться на грани…
— Моркатова стужь! Это невозможно! Если я открою холод души, достигну крайней точки и попробую переступить её, то в этот момент уже не смогу остановить своё замерзание.
— Это вообще не касается души, Креона. Только твой источник магии и твой разум. И только потом твоё тело…
Креона засопела, выражая протест, но промолчала.
Я стал рассказывать про систему упражнений, где маг накладывает заклинания сам на себя, постепенно увеличивая нагрузку, и одновременно повышая собственную выносливость. Начать можно, кстати, просто с превращения руки — когда Лука сможешь заставить хотя бы палец превратиться в свет, можно приступать к следующему шагу.
Мальчишка тут же поднял палец и стал на него таращиться. Палец засиял, но это было всего лишь сияние, сам же палец так и остался сделан из плоти.
— Всего лишь практика и желание, — похвалил я, — А когда твои чакры и контуры окажутся способны выдерживать это…
— А ты? — вдруг спросила чародейка.
— Что?
— Ты можешь превратиться в огонь?
Я открыл было рот, чтобы в очередной раз парировать сомнения Креоны, но тут же и сдулся. Эта простая истина как-то разом рухнула на меня, и я понял, что пока что выгляжу в глазах ликующей чародейки, как сапожник без сапог.
Крепко задумавшись, я глянул на свою руку. Вызвал на ней огонёк, потом убрал защитную пелену между огнём и кожей. И, обжёгшись, тут же понял страх Креоны.
Хорошо учить других, особенно с такими стихиями, как Тьма и Свет. Они на самом деле прощают много ошибок, потому как невещественны и в жизни всё время окружены темнотой и светом.
А вот огонь…
