Когда в июне замерзла Влтава - Алексей Котейко
Впрочем, этого хватило, чтобы капрал-адъютант снова утонул во тьме, провожаемый пронзительными кошачьими воплями.
* * *Макс несколько раз наполовину приходил в себя. Когда его тащил, перекинув через плечо, пан Модров. Потом — уже лёжа на носилках, над которыми склонилось обеспокоенное лицо Иржи. В третий раз Резанов очнулся дома, от скрипа ступенек под ногами стражников. Старательно маневрируя на неширокой лестнице, сослуживцы затаскивали носилки с капралом-адъютантом на второй этаж. После этого надолго вернулась знакомая чернота, время от времени прорезаемая разноцветными всполохами.
— Горе ты моё, — произнёс с дрожью ласковый голос, и на лоб легла холодная влажная ткань.
— Прости, — невнятно пробормотал Максим.
— Ой дурак… — Эвка ладонью потёрла щёку мужа.
— Колючий? Я третий день побриться не успеваю…
— Глупый ты, а не колючий, — она поправила компресс и с беспокойством спросила:
— Глаза открыть можешь?
Парень открыл глаза, обвёл взглядом комнату. К его удивлению, предметы не двоились, и пляшущие точки-мушки пропали. Хотя свет свечей, расставленных вокруг, показался невероятно ярким.
— Что у нас сейчас?
— Утро, ещё совсем раннее, и шести нет.
— Это я с полуночи, значит?
— Почти. Тебя примерно в час принесли.
— Иржи, балбес. Надо было в казарме бросить, отлежался бы. Зря тебя напугали.
— Балбес — это ты! — недовольно поморщилась девушка. — А Иржи всё правильно сделал. Я бы тут с ума сошла в неведении. Да и потом, кто за тобой в казарме будет ухаживать?
— Как за всеми.
— Мне не надо «как за всеми». Своего мужа я сама вылечу! — Эвка решительно встала, стиснув кулачки.
— Ладно, ладно, — Макс с беспокойством оглядел жену. — Ты сегодня вообще не ложилась?
— Это не важно. А вот тебе лучше поспать, быстрее восстановишь силы.
— Не хочу я без тебя спать, — запротестовал он. — Ложись, а? Мне правда намного лучше, и голова не кружится, прямо хоть сейчас на построение.
— Дать тебе, что ли, скалкой? Для вхождения в разум. «На построение».
— Без тебя спать не буду! — категорически заявил Максим.
— Ох и хитрюга! — улыбнулась Эвка.
* * *Шустал, явившийся проведать друга около полудня, многозначительно присвистнул, увидев Макса в кресле с забинтованной головой.
— Не так страшно, как выглядит, — махнул тот рукой. — Череп целый, на затылке кожа просто треснула. Эвка мне её уже зашила. Что там с мясником?
— Кончился наш мясник, — Иржи развесил на спинке второго кресла свой плащ, сел. — Кто ему так морду подрал? Не ты же?
— Кот. Думаю, это был Барсик Хеленки.
— Пану Барсику поклон.
— Всенепременно передам, — усмехнулся Максим.
— Я серьёзно. Сдаётся мне, он тебя спас.
— Мне тоже так думается. Хотя зачем-то же я был мяснику нужен, раз не стал с ходу голову рубить. Вроде бы чего проще. Ну, даже если б промахнулся в темноте — от такого удара топором человек всё равно уже не боец. А, не важно уже… — Макс переложил из руки в руку глиняный стакан с травяным настоем. От стакана шёл пар — Эвка потребовала выпить настой горячим. — Опять мимо, чтоб его! — Резанов с досадой стукнул себя кулаком по колену.
— Не скажи, — спокойно возразил Шустал. — Во-первых, у нас свежий труп, никем не испорченный.
— Пан Фауст?
— Его ждали в кордегардии, когда я уходил. Наверняка будет торговаться до посинения, но всё равно дело своё сделает. Не в первый раз.
— Отлично!
— Ну и пани Хелена, — на лице капрала появилось странно-мечтательное выражение.
— А с ней что? — не понял Максим.
— Да я тут последовал твоему совету… — Иржи вдруг смутился. — Когда тебя домой отнесли, мы с паном Модровым возвратились к дому бондаря. Пан Чех всё ещё был там, на посту. На всякий случай втроём продежурили до рассвета, пока улица не проснулась. Потом вернулись в кордегардию. И… В общем, как так вышло — сам не знаю, но во сне я был на Златой уличке. В гостях у пани Хелены.
— Рад за тебя, — Резанов с любопытством рассматривал приятеля, который вдруг сильно заинтересовался резным панно над каминной полкой. — И что она сказала?
— Сказала, где вход в катакомбы Святого Якуба.
— И ты молчал! — Максим от неожиданности сделал большой глоток горячего питья, закашлялся и с укоризной посмотрел на Иржи.
— Почему молчал? Вот, говорю.
— Где?
— На Темпловой. Считай, соседний квартал с той подворотней, в которой мы дежурили.
— Да уж, тесен мир. Мы ведь об одной улице? Той, что названа в честь рыцарей-храмовников?
— Об ней, родимой.
— Никогда не мог этого понять, — заметил Макс, откидываясь в кресле.
— Чего?
— У вас ведь, как и всюду, тамплиеров изгнали, казнили и всё прочее.
— Было дело, — рассеянно отозвался капрал.
— А название улицы оставили.
— А что такого?
— Ну, если тамплиеры были такими плохими, то и память о них следовало бы стереть. Разве нет?
— Людям удобно, — пожал плечами Иржи. — Привыкли уже. Да и потом, ну владели храмовники всеми домами по этой улочке. Так то когда было!
— И кот Хеленки прямо указал, где вход?
— О, это самое интересное! — сверкнул глазами Шустал. —
