Гарем на шагоходе. Том 10 - Гриша Гремлинов

Я мысленно отметил, что дриада уже полностью освоила язык и склоняет слова правильно. Посмотрел на полку в паре метров от нас. Задача казалась простой. Закрыл глаза, как в прошлый раз. Отключил всё лишнее. Сосредоточился. Протянул руку к лиане, коснулся её.

«Давай. Двигайся. Туда», — мысленно приказал я, вкладывая в команду максимум воли.

Лиана не шелохнулась. Она висела абсолютно неподвижно, словно насмехаясь над моими усилиями. А в добавок ещё и голова начала болеть сильнее.

— Чёрт, — прорычал я, открывая глаза. — Не работает.

— Ты снова приказываешь, — мягко поправила Роза. — Ты пытаешься заставить её подчиниться. Но она — не хищник в джунглях. У неё нет инстинкта подчинения вожаку. У неё есть только жизнь. Ты не можешь заставить её жить по-другому. Но ты можешь попросить её разделить жизнь с тобой.

— Я пробовал просить! В оранжерее! — начал заводиться я.

— Тогда ты просил о чуде. И оно случилось, потому что твоё желание было искренним и чистым. А сейчас ты требуешь исполнения команды. Ты пытаешься кричать на неё шёпотом. Это не сработает.

Она подошла сзади и положила свои ладони поверх моей.

— Не думай о результате, — прошептала она мне на ухо. — Не думай о полке. Думай о ней. О самой лиане. Почувствуй её. Какая она? Сильная, гибкая, полная соков. Почувствуй, как она тянется к свету. Почувствуй её рост. Стань ею на мгновение.

Я снова закрыл глаза. Её близость, её тихий голос, её тепло, проникающее через мои руки, помогали успокоиться. Я перестал думать о цели. Я просто… слушал. И снова, как тогда, в оранжерее, я ощутил эту медленную, тягучую пульсацию. Ритм жизни, не похожий ни на что другое.

А ещё я ощутил свет, восстанавливающий, заполняющий мой разум. Совсем другое ощущение, оно не опустошало. Наоборот, оно питало меня… или это лиана питалась от земли? Я перестал ощущать границы. И просто жил.

— А теперь… поговори с ней, — продолжала шептать Роза. — Не словами. Ощущением. Поделись своим желанием. Не «дотянись до полки», а «как было бы здорово коснуться того дерева, почувствовать его гладкую поверхность, оно может стать хорошей опорой». Представь это ощущение. Раздели его с ней.

Я представил. Представил, как кончик лианы касается прохладной, отполированной древесины полки. Представил текстуру, лёгкую прохладу. Я не требовал. Я мечтал. Я делился этим образом, этим желанием, как делятся интересной историей.

И вдруг я почувствовал… отклик. Лёгкую вибрацию. Словно невидимая струна начала резонировать в ответ.

Я открыл глаза.

Медленно, с ленивой грацией, лиана пришла в движение. Она изогнулась в воздухе, плавно, как рука танцовщицы, и потянулась к полке. Это было невероятно. Я не управлял ей, как марионеткой. Я чувствовал, будто мы приняли это решение вместе.

Кончик лианы коснулся полки. Замер на мгновение. И я почувствовал это. Почувствовал прохладу и гладкость дерева так, словно коснулся его сам.

— Получилось… — выдохнул я, не веря своим ощущениям. — Я чувствую… полку.

— Вы — одно целое, — улыбнулась Роза, убирая руки. — На это мгновение вы стали одним целым.

Я с восторгом смотрел на лиану, которая теперь так же плавно возвращалась в исходное положение. Усталости как не бывало. Вместо неё внутри разливалось тёплое, светлое чувство удовлетворения. Это было не пьянящее всемогущество, а тихая, уверенная радость творца. Я не сломил волю. Я нашёл общий язык.

Повернулся к Розе. Она стояла совсем близко, и её зелёные глаза сияли в полумраке каюты-джунглей. В них была гордость. За меня.

— Спасибо, — сказал я, и в этом слове было гораздо больше, чем просто благодарность.

— В сериале «Джунгли тоже плачут», — с лукавой улыбкой сказала она, — когда ученик добивается успеха, учитель должен его наградить.

— И как же? — усмехнулся я, уже зная ответ.

— Поцелуем, — просто ответила она. — Чтобы закрепить успех.

Роза подняла на меня зелёные глаза. В них не было ни хитрости, ни кокетства. Только чистое, незамутнённое желание, глубокое и бездонное, как омут в заповедном лесу.

— Поцелуй меня, Волк, — попросила она тихо. — Как капитан «Скитальца» целовал свою звёздную принцессу.

Я усмехнулся, чувствуя, как что-то древнее и дикое шевелится во мне.

— Боюсь, я не смотрел этот сериал. Но я попробую по-своему.

Наклонился и прикоснулся к её губам своими.

Её ответный поцелуй был подобен лесному пожару, всепоглощающему и стихийному. Вся моя осторожность испарилась в одно мгновение.

— Наверх, — прошептала она, едва оторвавшись. — Я хочу быть с тобой там. В моём гнезде.

Лианы мягко и уверенно подхватили нас и понесли на второй ярус, в самое сердце её зелёного царства. Воздух здесь был гуще, слаще, пьянее. Под нами сплелось живое ложе, упругое и тёплое.

Роза потянула меня на себя, и я очутился в её объятиях, пленённый, очарованный. Её зелёные глаза горели в полумраке, как два изумруда. Мы снова слились в поцелуе, а тонкие побеги стаскивали с нас одежду, их прикосновения были прохладными и шелковистыми.

— Ты такой сильный, Волк, — прошептала Роза, её пальцы скользнули по моей груди, касаясь шрамов. — Но внутри тебя… столько боли. Я чувствую её. Она холодная. Как промёрзшая зимняя земля.

Я позволил себе откинуться на спину, и лианы мгновенно подстроились под меня. Роза оказалась сверху, и на её губах играла нежная, понимающая улыбка.

— Позволь мне согреть тебя, — прошептала она.

И начался танец. Древний, как мир, и дикий, как сам лес. Её губы, её руки, её дыхание смешались со мной. Но самое невероятное были лианы. Десятки тонких, гибких отростков обвили нас. Они не сковывали, а ласкали, их прикосновения были подобны шёпоту листвы, вызывая мурашки и заставляя кожу гореть. Это было потрясающее, доселе неведомое чувство — быть не просто с женщиной, а быть принятым самой природой.

Я отдался этому ощущению целиком, позволил волне нарастающего наслаждения унести меня. Первая разрядка оказалась ослепительной и мощной, вырвав из груди сдавленный стон и заставив мир померкнуть. Но это было лишь началом.

— Теперь иначе, — прошептала она.

Лианы вновь пришли в движение, сплетая нас в единое целое. Мы уже не лежали, а парили в центре зелёного кокона, подвешенные живыми канатами. И когда наше единение достигло кульминации, это было рождением новой жизни. Я чувствовал, как её