Психолога вызывали? - Елена Саттэр
Этот гадючий сон был в руку, и лететь мне теперь аки птица, если никто на помощь не придёт. А вокруг никого, только самцы птичек поют, самочек приманивают. А мой самец где? Ау? Шарится, Люську выгуливает, небось.
Люська! Я услышала где-то далеко визгливый лай. Я её тембр даже при великом стрессе опознаю. Девочка моя несется мне на помощь. Вот что значит девичья дружба. Может, герцог боится собак, особенно таких мелких и кусачих. Клекот тоже услышал душевный надрыв имперской тваринки и потащил меня живее. А у меня прямо как крылья за спиной выросли, я наглеть стала, каблуками за крышу цепляться.
Слышу, ещё шаги бухают по лестнице вперемежку с визгом Люськи. Неужто самец мой фиктивный мчится? А гадина эта высокородная меня уже к карнизу подтащила, шипит себе под нос ругательства. Всё — напрочь крышу снесло у маньяка.
Слышу, дверь распахнулась. Собака залаяла совсем рядом. Клекот со мной развернулся, меня на самый край поставил.
— Остановись! — кричит принц.
Смотрю, Джарлетт застыл как каменный, в метрах пяти от нас. Глаза только сверкают. А герцог как смехом гомерическим разразился, актеришко недоделанный, и меня отпустил. Балансировала я на краю, как канатоходка, но сила тяжести оказалась сильнее моих изгибаний. И падая вниз, я, как в замедленной съёмке, увидела превращающегося в дракона Джарлетта, в прыжке вспоровшего когтистой лапой безумного герцога и нырнувшего за мной вниз.
Лечу я, ногами дрыгаю. Волосы развеваются. Романтично, наверное. В свете мириадов звёзд к грешной земле летела прекрасная невинная девушка с русыми волосами, которые в свете луны блестящим облаком окутывают её спортивную фигурку, и орала благим матом.
Дракон успел схватить меня в последний момент, когда я уже почувствовала совсем рядом запах ночных цветов, и, раздирая о ветки деревьев свои кожистые крылья, взмыл в небо, к тем самым пресловутым звёздам. От перегрузок и пережитого ужаса я просто отключилась.
Очнулась я от света фонаря, лупившего мне по глазам даже сквозь закрытые веки. Приоткрыв глаза, я обнаружила, что лежу на чём-то твёрдом и холодном, а надо мной нависла круглая луна.
Последнее, что я помнила — это лапы дракона. Где он, кстати? Что-то тёплое грело мой правый бок. Я повернула голову. Принц с закрытыми глазами лежал рядом. Я присела и огляделась. Узкая плоская площадка на вершине горы среди горного массива. Куда нас занесло?
— Джарлетт, — дотронулась я до него легонько. Принц не двигался. Помер? Я приложила ухо к его груди. Нет. — Я выдохнула. — Дышит. Я опять толкнула его. Вставай, родимый, я понятия не имею, где мы и как тебя спускать отсюда вниз. Я ущипнула его за щеку. Тишина. Разорванная на груди рубашка оголила его мускулистый торс. Я вспомнила, как отпихнула его в библиотеке. Жалко, конечно, что он не в виде дракона здесь валяется пузом кверху. Столько замечательного можно было бы разглядеть, да еще при таком мощном освещении.
Я наклонилась к его лицу и, пользуясь его полной беспомощностью, разглядывала его, потом провела пальцем по носу, скулам и губам. Мои волосы волной упали ему на лицо. Один волосок ветром залетел в ноздрю, и он оглушительно чихнул, но глаза так и не открыл.
Я пощекотала своей прядкой его нос:
— Ты притворяешься. И уже пришел в себя.
— Неправда ваша, я без сознания, тяжело ранен и вообще умираю. И одна глупая девчонка, которую за какой-то надобностью понесло на крышу с убивцем, это не понимает. И даже спасибо не сказала.
Я тихо засмеялась:
— Спасибо за то, что ты меня поймал, — и опять пощекотала прядкой его губы. — Ну как? Ты оживаешь?
— Нет, — помотал головой принц, — только поцелуй истинной любви сможет излечить мои раны и вернуть волю к жизни.
Я чмокнула его в щеку.
Джарлетт приоткрыл один глаз и с укоризной сказал:
— Ника, тебе не стыдно? Ты с Хреновым за пару гвоздичек целоваться в губы собиралась, а меня за спасение в щечку губами ткнула.
И он опять закрыл глаз и вытянул губы трубочкой.
Да гори оно все голубым пламенем Газпрома, и я прильнула к нему, как будто первую помощь при остановке дыхания оказывала. Голова закружилась. Сильные руки обхватили меня. Как-то быстро и пуговички на моей рубашке расстегнулись, и брюки с него как заговоренные сами сползли. Вот есть чудеса на свете. И что мы там только не творили, всю камасутру в действо притворили, и камень не такой уж и холодный оказался, а раскалился как печка. Угомонились мы только к рассвету, когда солнце начало подрумянивать щеки ночному небу. Я лежала, закинув на него ногу, и выводила пальцем замысловатые узоры на его груди. Как дорвавшаяся до сметаны кошка, я только не урчала от удовольствия.
— Как ты, кстати, про крышу узнал?
Джарлетт гладил меня по голове, перебирая волосы:
— Да Люси это все. Ко мне сначала пришел слуга и потребовал, чтоб я к матери явился под очи гневные. Я собаку взял да и отправился к ней. Прихожу, а она спит давным-давно и никого ко мне не посылала. Я Люси хотел у нее оставить да к себе вернуться, как собачонка эта лупоглазая насторожилась, носом повела и рванула из покоев по коридору. Бежит и визжит, как будто ее режут. Вот вернемся, я эту морду расцелую — честное сиятельное. Сразу понял тогда, что одной неразумной баронессе, — он легонько щелкнул меня по носу, — опасность смертельная угрожает. За собакой побежал. Она на крышу привела, а там ты с герцогом. Я как увидел нож у твоего горла — у меня реально в голове помутилось. Как тебя туда занесло, неугомонная ты моя?
Я и рассказала про письмо, и как меня ноги потащили на черную лестницу.
—Глупая девчонка, — улыбнулся принц, потом повернулся ко мне и внимательно всмотрелся в мои глаза. — А сейчас замуж за меня пойдешь?
Я вздохнула и отрицательно помотала головой.
— И даже от короны принцессы откажешься? Она красивая.
