Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба
Ничего.
Пустота.
СТОП!
Мой взгляд упал на корнеплод, который выкопал горностай. В этом сером мире он слабо, едва заметно, отливал тусклым коричневатым оттенком. Не ярко, не броско — просто намёк на цвет в бесцветном пространстве.
Татуировки жгли всё сильнее, а в висках начала пульсировать боль, как от удара молотка. Способность высасывала силы, словно прорвавшаяся плотина. Дыхание сбилось, пот выступил на лбу, а руки задрожали.
Чёрт, долго не выдержу!
Я резко деактивировал навык, и мир вернулся к своим привычным краскам. Горностай снова замерцал серебристыми искрами, трава зазеленела, а небо обрело голубизну. Но головокружение накатило волной — едва не упал, хватаясь за ствол ближайшего дерева.
— Вот это да, — простонал на автомате, потирая пылающие запястья. Татуировки всё ещё пульсировали остаточным жаром, как угли в затухающем костре.
Горностай посмотрел на меня с любопытством. Теперь, когда способность не работала, корнеплод за камнем выглядел самой обычной морковкой — правда, странной формы и с необычными наростами.
Но я видел. В том чёрно-белом мире он был единственным, что имело хоть какой-то цвет. Жаль, что в огороде ничего полезного не оказалось.
— Значит, ты всё-таки что-то особенное нашёл, малец, — пробормотал я, глядя на зверька. — Вот только уведомления системы не было, для Зверолова этот плод бесполезен. По крайней мере на моём уровне знаний.
Вот уж, эта способность невероятно энергозатратна. Можно секунд двадцать держать, не больше, и то с трудом. Видимо, нужно развивать силу Зверолова, чтобы использовать навык дольше. А пока что — только в самых необходимых случаях, когда точно знаешь, что ищешь что-то ценное.
Слишком дорогое это удовольствие для постоянного применения.
Чёрт! Я задумчиво взглянул на зверька. Нужно научить его отличать действительно ценные находки от обычного мусора. А для этого придётся ходить в лес и показывать ему примеры и использовать навык. Впрочем, некоторые реагенты может подсказать Ирма, и тогда процесс пойдёт быстрее, мне не придётся погружаться в этот «чёрно-белый мир» часто.
Пока я размышлял, горностай, к моему удивлению, подошёл ко мне и сел рядом, внимательно глядя в глаза.
Я медленно протянул руку. Зверёк понюхал мои пальцы, но не отпрыгнул. Это уже прогресс.
— Хорошо, малец, — тихо сказал я. — Мы с тобой найдём общий язык.
Раз уж зверь прижился и начал хоть чуть-чуть доверять, пора переходить к обучению. Открыл «Звериный кодекс» и перечитал раздел о тренировках.
Тренировка: Горностай мерцающий. Для улучшения навыка «Создание иллюзии» рекомендуется тренировка реакции и скорости реагирования зверя. Для навыка «Поиск и сбор» рекомендуется прямой подход через практику и обучение.
Нужно разобраться как мы будем взаимодействовать. Сила татуировок давила магической силой, заставляя питомца слушаться. Но система не зря говорила про доверие. Значит, придётся поработать.
Звучит просто. На деле оказалось иначе.
Взял кусочек рыбы и спрятал его в мастерской, затем вернулся и дал понюхать руку.
— Ищи! — командую, как обычной собаке, просто пытаюсь понять уровень интеллекта. Как-то ведь надо начать.
Зверёк смотрит на меня с таким видом, словно я предложил ему станцевать польку. Хвост презрительно дёрнулся, и он отвернулся.
— Ладно, попробуем по-другому. — Я опустился на корточки, мои руки обдало жаром. — Хочешь рыбу? Тогда найди.
Горностай фыркнул и… исчез.
Я моргнул. На том месте, где секунду назад сидел мой питомец, теперь располагалась его точная копия. Иллюзия выглядела чуть бледнее, и тень от неё казалась размытой.
— Хитрый, — усмехнулся я, оглядываясь в поисках настоящего зверя.
Тут кто-то дёрнул меня за рукав рубахи. Обернулся — горностай стоял позади и деловито пытался вытащить рыбу из моей второй руки.
— Эй! — возмутился я, но зверёк уже умчался к куче дров.
Иллюзия тем временем спокойно «сидела», изображая послушного питомца. Я подошёл и попытался её потрогать. Едва коснулся как проекция растворилась.
Дальше — больше. Принёс горностаю миску с водой, а он отказывается пить. Сидит и смотрит на неё с подозрением, будто я пытаюсь его отравить.
— Да что с тобой не так?
Зверёк обошёл миску по кругу, принюхался и всё равно отвернулся. Странно, обычная вода, из колодца. Чистая и свежая.
Тогда принёс другую миску — из неё он пить согласился.
— Привереда, — проворчал я, но внутренне был даже рад такой придирчивости. Может, у зверя такой инстинкт самосохранения, или не хватает доверия между нами? Нет, похоже просто капризничает!
Следующий эпизод случился, когда я решил проверить его способность к поиску полезных растений. Взял пучок сушёной травы из дома, показал ему и разложил в разных местах двора небольшие кусочки.
— Ищи!
Он послушно принюхался и… помчался совсем в другую сторону. Прямиком к забору, где начал яростно скрести землю лапками.
— Там ничего нет, — попытался объяснить я. — Трава вон там, смотри…
Но зверёк меня не слушал. Прокопал ямку и извлёк оттуда… дохлого жука. Ээээх, глупо было надеяться, что он сразу всё будет делать по команде — обучать надо!
Гордо принёс насекомое ко мне и положил к ногам, явно ожидая похвалы.
— Это не то, что я просил найти.
Горностай обиженно фыркнул и унёсся к траве, которую нашёл за полминуты. Но тут же устроился рядом с находкой и начал её методично поедать.
— Эй!
Слишком поздно. От травы остались одни стебельки.
К середине дня у меня уже болела голова от попыток понять логику зверя. То он выполнял команды с первого раза, то упрямо делал всё наоборот. То соглашался есть предложенную рыбу, то воротил нос от точно такой же.
Особенно доставал его трюк с иллюзиями, который он проворачивал, едва отдохнёт. Стоило мне на секунду отвлечься, как настоящий горностай исчезал, а на его месте оставалась копия. Причём иллюзия могла «заниматься» совершенно обычными делами — «умываться», «спать» или даже «есть», пока сам зверь шкодничал.
К вечеру я просто утомился. Этот маленький пушистый дьявол играл со мной как кот с мышью. И хуже всего — мне это даже нравилось. Зверь был умным, хитрым и обладал чувством юмора.
Я сидел на крыльце и наблюдал, как горностай исследует двор. Он находил интересные запахи в самых неожиданных местах — мог полчаса обнюхивать старый башмак или вдруг заинтересоваться пятном засохшей грязи на заборе.
А ещё у него была странная привычка таращиться на блестящие предметы. Когда солнце отражалось от лезвия серпа,
