Истинная на сдачу, дракон в комплекте - Ника Калиновская
Но как же я ошибался. Ровно в тот момент, когда я собрался хотя бы немного переварить услышанное, тишину нарушил ритмичный тук-тук-тук.
Мы все одновременно обернулись. На дальнем столе, с виду совершенно безобидный деревянный лоток подскочил, крышка подрагивала, будто внутри кто-то пытался вежливо, но настойчиво напомнить о своём существовании. Ещё два удара — тук-тук — и из щели раздался писк. Маленький, требовательный, и — к моему ужасу — совершенно узнаваемый.
— Нет… Нет, нет и ещё раз нет, — прошептал я, уже точно зная, кто там. Где-то в глубине души я чувствовал это с той самой секунды, как услышал звук. Но мозг... мозг категорически отказывался признавать очевидное.
Орлин с Александрой переглянулись. Девушка вспыхнула взглядом. Старик, наоборот, вжался плечами — так, как это делают люди, у которых заканчиваются аргументы.
— Это не то, что вы думаете, — слабо выдавил мой слуга, но звучало это даже не как оправдание, а скорее как попытка договориться с реальностью.
— Если только я не думаю, что в моём доме кто-то открыл питомник, — холодно сказал я, — то это именно то, что я думаю.
Александра шагнула к лотку и приоткрыла крышку. Оттуда тут же высунулась мохнатая головка. Ещё один цыплегусёныш? Или уже драконёнок? Или — о, звёзды! — гибрид?
— Они были в другой корзине, — произнесла она с видом человека, который действительно считает это достойным аргументом. Я с шумом опустился обратно на стул. Кажется, единственный уцелевший предмет мебели в этой проклятой кухне наконец разделил мои чувства.
— Прекрасно, — пробормотал я. — Значит, теперь у нас двойной выводок.
Я поднял глаза к потолку, словно надеялся, что небеса вмешаются. Но небеса, как назло, молчали.
На моё счастье, в этот раз "буйных" малышей оказалось на порядок меньше. Всего трое — и, кажется, пока не огнедышащие. Орлин тут же вызвался отнести их к остальным. Сам. Один. Без свидетелей.
— Я прослежу, чтобы новеньких приняли... э-э... корректно, — сказал он слишком уж бодрым тоном для такой ночи, и ловко, почти с профессиональной сноровкой, сгреб пушистую троицу обратно в лоток.
Александра взглянула на него — недвусмысленно, со всей глубиной мысленного диалога, который обычно происходит у сообщников перед бегством. И даже успела чуть наклониться к нему, будто собиралась прошептать: «не вздумай меня бросать». Но старый хитрый лис уже был у двери.
— Быстро туда, быстро обратно, — бросил он мне на прощание. Улыбнулся. И исчез в темноте коридора с корзиной, словно репетиции с гусенком в руках — его привычное ночное хобби.
Девушка не сразу обернулась. Сначала вздохнула, потом поправила волосы. Ну а затем — с абсолютно невинным выражением — взглянула на меня, как будто хотела сказать: «ну надо же, какая неловкость». Но сказала другое:
— Хотите... чая? Он ещё тёплый. — Я устало опустил взгляд на стол.
— Спасибо, — ответил я. — Но, боюсь, с этой кухней у меня теперь стойкая пищевая фобия.
— Орлин правда не виноват, — вдруг заговорила Александра. Голос у неё был спокойный, даже чуть извиняющийся, но с упрямой ноткой — как у человека, который заранее решил защищать даже тех, кто в этом сам уже не уверен. — После того, как вы... ну... вернулись едва живым, крестьяне принесли дары. В знак благодарности. Кто — травы, кто — выпечку, а кто... — она кивнула в сторону пустой корзины, — яйца. Сказали, что от самой крепкой несушки в округе. Так эта корзина и оказалась в вашем доме.
Я кивнул, хмыкнув:
— Великолепно. Отныне уточнять породу несушек буду лично.
— А дракон... — продолжила она с некоторым смущением, — я правда не знаю, откуда он взялся. И почему вместе с ним вылупились цыплята и гусята... Возможно, кто-то перепутал корзины?
— Конечно. Кому не случается подсунуть яйцо дракона вместо гуся? — пробормотал я себе под нос, потирая переносицу.
Значит, всё же подарки селян. Вот уж удружили так удружили. Сначала ржанники, которые едва не угробили и их, и меня. Теперь — крылатый монстр на кухне, впридачу к пушистому детскому саду. А что будет потом? Волшебный василиск и заговоренное перо как в сказке?
Всё это время девушка молчала, напряжённо следя за моей реакцией. Она смотрела на меня так, словно сейчас решался её приговор. Или хотя бы административное взыскание.
Я выдержал паузу. Поднял бровь. Медленно вдохнул — и только потом выдал:
— Скажите честно. Это вы так пытаетесь меня добить, чтобы не мучился? Или я просто попал под акцию?
— Почему сразу добить? Господин, Александра рассказала вам чистейшую правду... — вдруг вмешался в наш разговор Орлин, осторожно выглядывая из-за двери.
Я медленно повернул голову. Вот же старый лис. Неужели всё это время он прятался за углом и подслушивал, выжидая момент? И, конечно же, вмешался ровно тогда, когда можно было изобразить на лице глубокое участие и невинность.
— В корзине действительно было одно огромное яйцо, — продолжил он, входя чуть ближе и держа руки перед собой, как дипломат на переговорах. — Но мы понятия не имели, кому оно принадлежит…
— И поэтому, разумеется, оставили его в кухне. Одного. Рядом с горячей печью, острыми ножами и кастрюлями. В моей кухне, Орлин. В твоей вотчине.
Старик поморщился и виновато отвёл взгляд.
— Мы думали… оно не вылупится. Или вылупится позже. Утром, например. Когда все бодры, умыты и морально готовы.
Я уселся обратно на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Где-то между усталостью, лёгким потрясением и непреодолимым желанием закричать, мой сарказм, похоже, достиг фазы цветения.
— То есть ты, как человек, ответственный за кухню, решил, что загадочное гигантское яйцо — это, вероятно, нормальное явление? И не стоит того, чтобы, скажем, предупредить владельца дома?
Орлин открыл рот, потом закрыл. Затем снова открыл. Ничего внятного не вышло.
— Мы... не хотели вас тревожить, господин, — вмешалась Александра, — вы же были раненым, едва пришли в себя. Мы подумали, что лучше потом... когда всё уляжется...
— Лучше потом, — повторил я, глядя на пустую корзину и перевёрнутую сковороду, как на доказательства их безумного оптимизма. — Превосходно. А если бы из яйца вылупился гигантский змей? Или орда ржанников с острыми когтями и чувством мести?
Оба притихли. Виновато. Словно ученики, провалившие экзамен по логике. Я глубоко вздохнул.
— Хорошо. Я задам всего один вопрос. Только один. Отвечаете честно — и я, возможно, не сбегу в лес
