Из рода Бурого Медведя. Том 2 - Федор Анатольев
Если одарённые имели большой шанс остаться жить, то вот люди за двойным сплошным забором от нас, из толстой металлической решётки, имели меньше шансов на выживание. Точнее вовсе их не имели. Их согнали туда на убой, как скот. Каждый день привозили всё новых и новых, а палачи и мясники с мясокомбината делали из них колбасы, вырезки и прочее. Я знал, что численность обычных людей колебалась от тысячи до полторы.
Рядом работали трубы мясокомбината, отправляя в чистое небо глубы чёрного угольного дыма. Можно было подумать что там сжигали людей. Ко мне подошла версия Никиты с этого мира, чуть более старшая и мрачная, чем я привык.
— Ну что братишка, когда на прорыв? — спросил он.
— Как я и сказал: как порву цепь так сразу.
Подошёл Питонов, точнее его параллельная версия:
— Чёрт вас побери, долго вы будете трепаться. Надо спешить, иначе нас тут заморят голодом! На обед кусок чёрствого хлеба, на завтрак какая-то водянистая масса из круп. Мы тут долго не протянем!
— Я же говорил что надо было бежать через тайгу, — сказал Никита. — Рудольф Иннокентьевич не захотели, вы решил пройти полями. Вот мы и прошли.
— Потому что ты дебил и дегенерат, ты сделал сикось-накось. Мой план был идти ночью не показываться вообще никому, вообще никому, будь то редкий одарённы или простой человек! А тем более волк! Ты слышишь тем более волк! — он дёрнул Никиту за рукав. — Ты же вышел помочь женщине которую хотели изнасиловать волколюды… Так что заткнись Буров.
Никита дёрнул рукав куртки из рук Питонова и зло сказал:
— Это была одаренная!
— Да тут теперь всех будут насиловать, им же нужны наши гены!
— Она была очень похожа на Виту, — сказал устало Никита. — Очень похожа.
— Ай, ну вас, — отчаянно отвернулся Питонов бросив в конце: — ты всё равно идиот, ты подставил нас всех!
— Тихо господа, не ругайтесь, — сказал я. — До границы сколько?
— Всего пятнадцать км, — сказал Никита.
— А нафига они тут лагерь то устроили так близко с границей.
— Затем и устроили пустая твоя башка Буров, — сказал Питонов зло. — Что не помнишь. Приказ Бутаса Второго: сделать вдоль границ свободную двадцати километровую зону от людей.
— А так они их в мясо что ли не употребляют?
— Баран, — сказал Питонов и отвернулся.
— Интересно, неужели всех людей убивают. Тогда почему они не бунтуют, — сказал я.
— Не всех, — сказал Никита. — С ними тоже ведётся работа. Вербовка почти. Некоторые делают запрос на поручительство от волчьих кланов. Если они на них когда-то работали или оказывали какие-то услуги, те могут поручиться. Ещё ищут способных, с задатками инженерного мозга. Сами то волк не способны соперничать в разработке оружия, технологий… Они могут воевать им, могут чему-то научиться. Но сложные инженерные работы, проекты им не под силу.
— Значит для людей есть шанс. И поэтому они не поднимают бунт и надеются, что именно им повезёт, — сказал я печально.
— Для них есть шанс стать предателями или умереть сохранив достоинство, — сказал Никита.
— Хорошо хоть одарённых не едят.
— Баран, — опять повторил Питонов и добавил: — Да ещё без памяти…
— Что и одарённых тоже могут на мясо?! — поразился я.
Никита покивал головой:
— Это у них деликатес…
Дальше слушать не хотелось.
Я увидел как двоих обычных людей выделили из толпы мёрзнущих на ветру заключённых из той части лагеря где обитали обычные люди. Заставили отойти остальную толпу к дальнему забору из бетона. Затем провели «избранных» через два поста охраны и направили в машину. Машина уехал и скоро скрылась за холмоами, увезя тех двоих в новую жизнь, полную предательства и комфорта.
Внезапно, двери из толстой арматуры распахнулись и к нам направилось пятеро волколюдов. Оттеснив от меня Никиту и Питонова, они вывели меня за забор, и повели в сторону мясокомбината. Неужели меня, одарённого, пустят на жратву!
— Э-э-э, — я стал упираться. — Не надо меня есть, я буду полезен.
Следовало сделать что угодно лишь бы не сожрали.
Меня ударили в спину прикладом автомата:
— Шевелись быстрей!
Другой тоже пнул меня ногой и добавил:
— Знаешь же мразь одарённая, что на особом счету и жрать тебя не будут сейчас. Давно бы вас кончить!
Я оказался в здании мясокомбината. Меня повели по коридорам, заставили опустить голову вниз и упереть глаза в пол. Запахло кровью. Неужели где-то здесь и разделывают людей?! Мой бог! Куда я попал?!
Наконец я оказался в просторном, скудно обставленном, кабинете с серыми стенами, который мерил шагами человек, точнее волколюдв в военной форме цвета хаки.
— Садись! — приказал он мне, а своим кинул: — Свободны!
— Но, — начал первый.
— Я сказал свободны, даже если он порвёт цепь что само собой невероятно. Я ему быстро башку скручу.
— Так есть! — сказал командир звена.
Я сел за стол. Пахло псиной. Я невольно поморщился.
Волколюд оскалился и прищурился глядя на меня.
— Чаю будешь, чистоплюй?
— Нет, — сказал я, хотя... — Давайте, и поесть чего нибудь.
Волк встал из-за стола и подошёл ко мне, с ничего не выражающим лицом.
— Поесть я тебе не предлагал, — сказал волк и ударив меня по лицу наотмашь. Во рту почувствовался солёный вкус крови. Но я понял, что сплёвывать не стоит. Иначе все калории полученные от чая, будут использованы организмом на восстановление мягких тканей… после очередного удара.
— Если я тебе сказал пару слов как равному, это ещё ничего не значит! Ты немногим лучше скота, который ждёт убоя по соседству с вами! Веди себя приемлемо.
— Я понял, — тихо сказал.
— Не понял! — повысил голос офицер волколюд.
— Так точно, — выдал первое, что пришло на ум.
Волк дал мне ногой под дых.
— Ещё раз!
На секунду я замер, а потом нашёлся:
— Так есть!
— Верно. Забудь свою прежнюю жизнь, своё место в этйо иерархии и прочее. Теперь будет иначе. Кстати привезли твоё дело.
Он вернулся к столу, сел на стул и открыл папку старую потёртую папку из картона.
— Что тут у нас… Буров Михаил Александрович! Так, так… ваш род уничтожал волчьи поселения в Тевтонском ордене. И в Османской империи, — он вопросительно посмотрел на меня.
Вот чёрт! Я об этом знать не знал, но надо было что-то срочно сказать.
— Так это мы с ними воевали, — нашёлся я. — Страна против страны, видовые различья тут ни причём!
— Не верю! — сказал волк. — Никто вам не верит! Это значит, что тебе полагается
