Эльф из Скайрима - Герр Штайн
Противостоянию, которое Принцы со своей стороны вынуждены готовить сами, тратя как можно больше своих сил на приближение щупальцев Обливиона через Мундус и планеты-доминионы Аэдра к Нирну.
Прервать этот процесс было никак нельзя, кроме как отбить атаку. Бесконечной она тоже быть не может, ведь здесь не действия смертных, опять же, которые хоть у Мифического Рассвета и были даэдропоклонниками, но подчинялись законам аэдра, а действия самих Принцев, особенно такого количества. Хоть божества и сделали ставку на то, что мы всей гурьбой сможем отбить атаку, но долго терпеть противостояние всё равно не будут
…Эти знания буквально постепенно приходили ко мне в голову из… Фиг знает чего. Какого-то метафизического божественного инфополя. Никто из божеств как-то не озаботился даванием этой штуке хоть какого-либо названия, хотя её существованию я был безмерно рад. Это невольно облегчало работу.
Но как обычно, всё кончается.
Кончился и мой бег по всем закоулкам союзников, которые пока ещё не особо понимали, что грядёт, отчего приходилось их фактически подгонять.
Хьялти Септим был взят за шкирку и под охрану лично Вайси и Сераной — одним из сильнейших наших боевых единиц.
Для зажжения Драконьих Огней уже было откровенно поздно, сейчас это не поможет уже ничем, когда энергетические щупальца Забвения вторглись в Нирн.
Огромные прорехи в пространстве открылись в небесах, переходя к земле.
Их можно было бы назвать порталами, но всё же это не совсем верно.
Но так или иначе, даэдра оттуда всё равно повалили.
Я лично наблюдал за тем, как десятки таких открылись вокруг гор Предела или же Снежных Гор, а также Имперского Города.
Принцы и мы знали, что финальная пафосная битва, или в общем-то, любое окончание нашего противостояние произойдёт в одном из этих мест.
Кризис Обливиона начался.
И то, что было показано в одной игре из моей прошлой жизни, покажется лишь цветочками.
Ягодки наступили вот прямо сейчас.
Глава № 80. Мифопея. Король Даэдра. Апофеоз
840 год Второй Эры.
За 650 лет до рождения Последнего Довакина.
Тамриэль. Скайрим. Вайтран.
Чуть ранее.
Хьялти Септим.
Молодой мужчина откровенно не понимал что происходит.
Сначала ему с его младшим братом Агноритом, находящимся на наёмной службе у одного из скайримских владетелей, пришлось повстречаться с самым настоящим драконом. Многие говорили, что эти твари вымерли, однако они все лгали. Алдуин может быть и побеждён древними героями, но самый настоящий серый дракон попытался его сожрать вполне настоящими клыками.
Да и поджарить их отряд этот Латвулон пытался более чем реальным пламенем.
Хьялти до сих пор не мог понять, как они смогли побороть такого монстра, разумом обладающего к тому же. Но факт оставался фактом, они вступили в почти безнадёжный бой. И победили.
Да, весь его отряд или остался лежать возле драконьих костей, или же получил настолько страшные ранения и ожоги, что наёмничью деятельность продолжать более не способен. Сам Септим выжил лишь благодаря воинским навыкам, передающимся в его довольно старой семье, но тем не менее, не кичащейся этим, да и сам Хьялти не имел благодаря этому никаких земель или даже особняка.
Только умения драться, которые Септим и применил, зарабатывая себе на жизнь мечом и топором, да помощью младшего брата, всегда бывшего более умником, нежели воином. Однако сам Хьялти глупцом не был, и понимал полезность того, что твой ближайший и вообще единственный родственник весьма умён, и может взять на себя соответствующие дела, пока его старший брат с лихим наскоком убивал врагов и зарабатывал на жизнь.
…Но возвращаясь к дракону.
После смерти твари крылатая ящерица не только издохла, но и окуталась оранжевым свечением, которое принялось втягиваться в самого Септима… Параллельно этому всякая плоть пропадала с тела твари, оставляя лишь пустые кости без единого кусочка плоти.
Но прежде чем он успел опомниться и обмыть эту победу в ближайшей таверне, да поведать любопытному ярлу о произошедших на его землях событии, явились они.
Белые эльфы.
Белоснежки.
Снежные эльф.
Эльфы-из-Снега, если верить скальдам.
Враги, о которых говорилось в древних летописях нордов, однако… Время точит камень не хуже воды. Тем более все давние легенды об их вражде были уровня тех же легенд об победе над Алдуином, Пожирателем Мира. Где тоже участвовал какой-то снежный эльф, искупая вину своего народа и помогая древним героям… Если верить байкам, этот эльф ещё жив и зовётся Бледной Погибелью, мужем Погибели уже Хладной.
Если вновь довериться скальдам, порой несущим ту ещё чушь как на взгляд Септима, этот же эльф участвовал в легендарной Света и Бури. Где Исграмор сошёлся в великой битве с армией снежных эльфов. Единственной армией, единственным сражением, в котором снежные эльфы смогли дать отпор легендарному мстителю и верховному королю.
Тысячи, десятки тысяч эльфов и атморанцев в той великой битве участвовали, и большей частью полегли с обеих сторон.
Спроси барда, и он поведает тебе, что сам Свет и Буря сошлись в той битве. Дрожали горы и ломались деревья от столкновения Светлого Эльфа и Окрылённого Бурей Кин Исграмора. Говорят даже, что после той битвы даже Глотка Мира испустила такую волну, что погребла под собой множество городов прибывших на новую родину людей и коварных эльфов.
Что вранье, а что правда — за давностью лет не знает ни один мудрец или имперский летописец, однако так или иначе, в легендах нордов эта была единственная битва Первого Предвестника, где он ему не была приписана великая победа.
То была битва, после которой люди признали не только коварство, но и силу эльфов-из-снега.
— Что вам нужно? — поинтересовался представитель ярла у облачённых в белоснежные доспехи и вооруженных мечами и щитами эльфов.
Представителем, собственно, был один из танов Вайтрана, Ролаф сын Гальфа, который только что озвучил Хьялти желание правителя увидеть победителя дракона.
— Он. — коротко отозвалась якобы молодая на вид белокурая и бледнокожая молодая женщина, которую наёмник по прозвищу Раннебородый, за, как можно было легко догадаться, раннюю для его возраста бороду, мог даже назвать красивой.
Если бы на ней выражения застывшей надменности, припорошенной невероятным холодом. Который отражался в её голубых глазах, застывших недвижимыми льдинками. О Боги, даже в обычном льду можно отыскать больше эмоций, чем во взгляде этой особы.
