Ван Ван из Чайны 4 - Павел Смолин
Приду на похороны Хэн, которые будут транслироваться в Интернет, и расскажу все, что думаю о таких вещах и демонстративно вступлю в вышеупомянутый фонд на правах одного из его лиц. Хвала Небу, садистские тенденции идут на спад вслед за ростом уровня жизни, но зашитые в менталитет вещи так просто не меняются. У нас и закона о защите домашних животных нет, и принять его едва ли скоро соберутся. Но я все равно попытаюсь, и пусть умалишенные заклеймят меня «зоошизоидом», я собакам и кошкам всей планеты только добра желаю. По крайней мере, пока они не приносят вреда людям — они, как ни крути, важнее.
— Готово, — закончил Ли. — Проецирую, — включил трансляцию видео на телевизор.
Часть показанного мы уже видели по телевизору, но вот так, с применением «слоу-мо», с приближениями где нужно и с усиленными редактором звуками…
— Страшно, — признался я.
По грани прошли — траекторию подожженной и брошенной из окна «седана» бутылки на записи было видно отлично: если бы не собака, «снаряд» бы залетел прямо в окошко «Скорой», и кто знает, кому и сколько бы досталось живительного пламени.
А в инфополе тем временем царит буря. Склонные к нацизму аборигены обвиняют Китай в том, что он мол специально все это устроил, и официальные данные следствия им пофигу. Ну нашли у задержанных во время обысков дома богатую палитру нацистского «мерча», ну состоят они в местной праворадикальной группировке, ну «белые» они, ну так и что? «Наши» на такое неспособны и вообще это провокация, и если не китайская, то от местных силовиков, чтобы дискредитировать несчастных нациков, которым так сильно мешают жить азиаты.
Официальные австралийские органы принесли извинения, пообещали разобраться в случившемся, наказать виновников и дежурного стрелочника в виде оператора поселкового шлагбаума. Сейчас решается вопрос с компенсацией, и ее, полагаю, австралийцы нам выплатят.
Досталось и «теннисистам», за неожиданные проверки на допинг. Те пока отмахиваются, но наша Ассоциация твердо намерена дальнейшие проверки упорядочить, чтобы «не допускать дыр в безопасности». И вообще история дурно пахнет — приехал допинг-контроль, а следом машина с идиотами. Совпадение? Совпадение, но «душок» от него останется.
Допинг-контроль многим спортсменам поперек горла, и совсем не потому, что мешает кушать тот самый допинг. Очень неприятно, когда тебя будят среди ночи перед очень важным матчем и заставляют писать в баночку и сдавать кровь. В ходе общественной дискуссии (она же «срач в Интернете») всплыло несколько неприятных для «контролеров» кейсов, когда за взятки уполномоченные дядьки закрывали глаза на «грязный» результат и наоборот — чистейшие анализы вдруг объявляли подозрительными. Здесь какого-то результата ждать бессмысленно: никто ничего в допинг-контроле менять не станет, но я немного радуюсь репутационному удару по этим придуркам: натурально литры крови у меня «выпили»!
— Отлично, заливаем, — вынес я вердикт просмотренному видео. — Хочешь с Яном познакомиться? — спросил я друга. — Он нормальный пацан, и ему сейчас плохо — считай, украли весь триумф от победы.
— У меня как раз к нему разговор есть, — кивнул Ли. — Надо кое-кого оператором к нему пристроить.
Без блата никуда.
* * *
Открыв глаза, я как обычно полез за телефоном и поморгал на сообщение от Фэй Го — «Ничего не произошло». Сонно-непонятное настроение от таких хороших новостей решило окраситься в позитивный оттенок, и я отправился умываться. Орудуя щеткой во рту, пробежал глазами остальные сообщения — в основном отчеты от сотрудников, которые что-то там от моего имени подписывают и заключают. Механизм отлажен, поэтому я уже даже не вникаю: если от меня потребуются какие-то действия, мне скажут.
Отложив телефон, я ополоснулся в душе (вот она, зависимость от Сети — мог бы совместить мытье и чистку зубов, но это же телефон из руки выпустить придется!), облачился в гостиничный халат и направился в гостиную с надеждой кого-нибудь там встретить и потрепаться, но не повезло — ни на диване, ни в креслах, ни на заваленном подушками, покрытом пушистым ковром полу, ни на широких подоконниках оборудованных решетками окон не нашлось ни единой души. Ничего, скоро кто-нибудь подтянется.
Подойдя к привычно огромному телеку, я не стал мешать ему отдыхать и вооружился губкой и маркером. Первой стер цифру «1» с небольшой белой металлической таблички, а вторым нарисовал двойку.
— «Дней без происшествий: два», — с удовольствием прочитал вслух получившуюся на табличке надпись.
Отлично держимся! Если так пойдет и дальше, мы и до полноценной спокойной недели дотянем! Главное — сегодня не оплошать (хотя от меня ничего и не зависит), потому что дорога и сидение на футбольном стадионе менее безопасны, чем набитый охраной отель.
Вот теперь и телек включить можно. Растянувшись на диване с пультом в руке, я принялся щелкать каналы и остановился на музыкальном: показывали «утренний хит-парад», и я удачно попал на победителя: тот самый клип на песню «Unstoppable», в котором я снимался. Песня по совокупности инфоповодов и вложениям в раскрутку последние дни возглавляет не только китайские, но и чарты англоязычной части планеты. Я не обольщаюсь — моя рожа в клипе здесь всего лишь приятная деталь: если песня плоха, ее никакой раскруткой людям в плееры не запихнешь.
Покачивая ступнями ног в такт, я пропустил появление тренера Ло в гостиной. Выглядит плохо — под глазами синяки, одет в халат, но отличие от моего этот уже начал попахивать от постоянного использования, на голове — «воронье гнездо» вместо привычного пробора.
У Ло Канга депрессия, и почти все свободное время он проводит в своей комнате нашего «люкса» в обнимку с так и не опробованной собачьей подстилкой, листая немногочисленные фотографии собаки, которые успел сделать до трагедии.
— Вы же взрослый мужик, — убавив громкость, раздраженно развел я руками. — Хэн — герой, выполнивший свой природный долг перед человеком. Что толку от принесенной им жертвы, если мы, спасенные, станем тратить наши жизни на бессмысленное нытье? Давайте на футбол съездим, тренер Ло. Развеемся, ребят поддержим.
Ло Канг планировал торчать в номере до конца командировки, выбираясь только на мои игры.
— Мне уже все равно, — вздохнул он и рухнул
