Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

— Саш, то, что меня ПОПРОСИЛИ сделать это, если ты придёшь, совсем не значит, что я бы это сделала по их просьбе. — Иронию из неё можно было ложкой черпать, и я поверил — так и есть. — Как считаешь, целитель на моём месте сможет контролировать твои гормоны в случае чего?

Озадачила.

— Я с тобой потому, что доверяю. Просто ты мал, чтобы понять это.

Кажется, я аж присвистнул. А Маша не выдержала и даже села на кровати:

— Вот это страсти и откровения! — Озадаченно покачала сестрёнка головой. — Алл, но ты же его не знаешь!

— Ты так считаешь? — Снова ирония в голосе. А теперь Алла озадачила и меня.

— А разве нет? — недоумённо пожала Маша плечами.

— С одной стороны, конечно, я его знаю мало времени. Но за это время успела его понять. И он мне понравился — Саша хороший человек. Такому я… Доверю спину. И не только спину. Потому и согласилась.

— С чего это я хороший? — А теперь я аж засмущался. — Я хам. Сволочь. Хладнокровный сердцеед. А ещё истеричка. Изнеженный мажор, которому плевать на людей.

— Мажор, которому плевать на людей, который бросается в другой город после травмы и амнезии, не имея представления, как это делается? В его случае, бросая всё — а наверняка мама и сёстры ему на сегодня дела нашли? Учиться, например, или посетить клинику Ромодановской? Ради своего поступка готов перевернуть кремль, вон, вытащил меня из увала? И всё ради того, чтобы спасти девочку, которую он ни разу не видел, о которой ничего не знаешь? Ты точно такой уж гадкий, как расписываешь?

— В смысле девочку! — а тут я даже возмутился. — Алл, девочка — предмет торга. Делаю я это чтобы убить человека. Ну, в смысле чтобы испытать на живом человеке и неслабой ведьме нашу электрическую игрушку. Ведьму, скорее всего, после похоронят, списав смерть на назначенную судом казнь. Я убийца вообще-то! Расчётливый, хладнокровный. Как уже сказал, та ещё скотина.

— Ой, всё! — прозвучал на это ответ, после чего Алла отвернулась к стенке и замолчала. — Спите, давайте. Завтра сложный день, и подниму рано.

Маша пожала плечами и легла. Я молчал. Ибо… Когда вот так вот, обухом по голове — сложно слова подобрать.

Мир не прост, совсем не прост

Hельзя в нём скрыться от бурь и от гроз

Hельзя в нём скрыться от зимних вьюг

И от разлук, от горьких разлук

Hо кроме бед, непрошенных бед

Есть в мире звёзды и солнечный свет

Есть дом родной и тепло огня

И у меня, есть ты у меня

Последняя строчка пока лишняя (в моём случае), но в остальном… Мир и правда не прост. И сам я не прост. А самое лажовое, что не понимаю этого. Кажусь себе неким законченным психотипом, уверенным циником с опытом взрослого Альтер-эго… А оказывается, психотип рваный, и я элементарных вещей не замечаю. А ещё берусь судить других и строю далёкие наполеоновские планы, не понимая, что с такой целостностью восприятия «не вывезу».

Но спасительный сон, наконец, навалился, и сложные раздумья ушли, забронировав под размышлизмы вычислительные ресурсы в будущем… Когда-то потом, сейчас плевать, когда именно.

А с утра было не до самокопаний. Ибо подъём вышел жёсткий. Машка по-военному подрвалась — успела, а меня «старшая сестра» скинула на пол и даже чуть-чуть облила.

— Вставай, соня! Солнце встало, нам пора ехать. У детей расписание, нам надо попасть после завтрака до обеда.

Затем была лёгкая зарядка, которую Алла сделала вместе с нами. Простой разминочный комплекс, помахать руками-ногами, приседания. Для этого переоделась в трико — облегающее, сексуальное, и… А его-то когда с собой захватила? Вот уж продуманная!

— И-р-раз-два-три-четыре! Р-раз, два-три-четыре! — ситала вслух она. — Маш, ниже наклон, ниже! Саш, не ленимся! Делаем под счёт!

— Алл, зачем это? Без зарядки нельзя? Нет, я понимаю, что она полезна, но… — нудил я.

— Разговорчики в строю! — прикрикнула она, и я бы сказал, не в шутку.

Но в итоге смилостивилась:

— Саш, ты — мой младший брат. Маша — младшая сестра. Мы — тверские мещане. Вот и делай, что велит старшая заботливая сестрёнка, и не пыхти! В любой семье есть субординация, и только попробуй не соблюсти!

Уела. То есть точно также она воспитывала (бы) своих младших. Надо уточнить состав её семьи, это «бы» надо писать в скобках, или без. И то, что у нас сейчас — рядовой элемент быта простой мещанской семьи. Что ж, вникаю в жизнь простого народа, тут зачёт.

Потом были водные процедуры, душ. Она снова не стеснялась, скинула одежду совсем и мылась с нами наравне. И мой стояк (с которого Машка подленько хихикала) проигнорировала. Ага, мылись один за другим, а кто-то параллельно чистил зубы — душ и умывальная совмещены. Как, впрочем, и туалет, но к белому другу мы всё же ходили по одному. Дождавшись, когда Машка выйдет, замотавшись в полотенце, попробовал пристать к Алле, но снова получил отлуп:

— Саш, не время и не место.

— А когда будет время и место?

— Когда вернёмся.

Бука! Всё-всё ей припомню! Перевернётся и на моей улице грузовик с пряниками!

Вниз спустились чистыми, благоухающими… И почти сразу приехало такси — Алла из номера попросила администратора вызвать, оказывается, тут с этим просто. Хотя наверняка есть договорняк гостиницы и таксопарка, и с клиентов за это берут дополнительную денежку (включают услугу в обслуживание по умолчанию). Так или иначе, мы сели в старый задрипанный немецкий «Зингер», ведомый молчаливой тёткой лет тридцати. Мы с сестрой сзади, Алла — спереди.

— Детский приют святого Пантелеймона, — произнёс я. — Адрес…

— А, «предпоследний приют»? — нахмурила тётка брови. — Не надо адрес, знаю. — И тронула рычаг, снимая машину с ручника.

— «Предпоследний приют»? — не понял я.

— Ну да. Последний приют — это кладбище. А это — предпоследний.

— Поч-чему? — дрогнул голос у Маши от такого сравнения.

— Так туда ж собирают всех, кому дальше только в последний приют. Даже название — имени святого Пантелеймона целителя. Им там всем только святой поможет, если явит чудо. Некоторым являет, — пожала тётка плечами и осторожно надавила на газ. — Жаль, не всем. Бедняжки.

Мы настолько охренели от сего откровения, что даже не смогли ничего сказать. Никто из нас. И машина в тишине покатила по утреннему городу.

Вот так, детский дом для смертников. Сразу я не догадался, но вроде бы всё логично. А куда ещё девочку с четвёртой стадией онкологии? От одной мысли, что увидим в