История Нирна I: Morrowind - Саггаро Гиерри
На ум внезапно пришли только гильдии. Они конечно, имели какие-то там обязательства перед Великими Домами, но, насколько мне представлялось, в конечном итоге они всё равно сводились к наёмническим услугам, где в большей степени всё решал товарно-денежный вопрос, а не приказная система. Про мастеров плаща и отмычки Хабаси высказалась достаточно понятно — текущее руководство активно вмешиваться не считает нужным, поскольку это несёт только убытки и противоречит духу гильдии. А значит, даже если я найду там единомышленников, это будут сугубо единицы и помощь будет в частном порядке. С Гильдией Бойцов у меня контактов нет вообще, да и, полагаю, бравые вояки, наравне с Имперским Легионом, и так вовлечены в конфликт с Дагот Уром глубже некуда.
Значит, остаются маги. Нужно встретиться с Тирием Гатрисом. Однозначно. И поговорить, например, с Эдвинной. Или с Ажирой. Первая уже помогала мне с личной просьбой, а вторая, хоть и не имеет высокого ранга, за интересный артефакт душу продаст. По крайней мере, она подскажет, в каком направлении двигаться, с кем ещё поговорить…
— Ладно, я… Хм… — пока я предавался размышлениям, Галор, похоже, реально вымотавшись за прошедшее время, попросту уснул в кресле, как и сидел, выронив пустую чашку на пол.
Будить его я не стал, аккуратно выйдя в коридор и прикрыв за собой дверь. Быть может, мне стоитпоследовать его примеру? Я уже толком и не помню, когда в последний раз нормально спал в нормальной мягкой постели, а не в походных условиях под ближайшим деревом или скалой… Пожалуй, да…
Интерлюдия. В глубинах Заводного Города.
— Альмалексия, — раздался флегматичный голос, отдающий металлом, — ты давно не покидала своего храма. Что привело тебя ко мне?
Высокая худощавая фигура в свободном балахоне отвернулась от стоявшей золотокожей женщины, возвращаясь к прерванному при её появлении занятию, запуская длинные тонкие пальцы в недра сложного механизма, расположенного перед ним. Из рукавов широкого балахона показались тонкие, отливающие бронзой, руки, с выверенной точностью принявшиеся что-то перебирать внутри агрегата. Если присмотреться поближе, становилось ясно, что обе конечности существа полностью состояли из желтого металла, характерного для творений двемеров, и были покрыты сложными письменами на нескольких языках.
— Дагот Ур начал действовать, ты должен был даже здесь почувствовать эхо его удара по Вивеку…
— Я знаю… — столь же безразлично ответила фигура. — Насколько мне известно, наш… брат не пострадал, как и оберегаемый им город.
Повинуясь столь же чётким, коротким, движениям пальцев в воздухе, с другого конца сферической комнаты прилетела массивная металлическая крышка, призванная закрыть вскрытую ранее панель. Повернувшись, отчего балахон распахнулся, открывая вид на такие же металлические ноги, мужчина прошёл к стоявшему в центре комнаты массивному каменному столу, на котором лежала огромная распростёртая человекоподобная фигура, причудливо сочетавшая в себе живую плоть и металлические детали.
— И тебе всё равно? — Альмалексия гневно сжала кулаки, — Сота Сил, ты что, не понимаешь? Вивек с трудом пережил это нападение, а Дагот Ур, чуть ранее, вырвался из устроенной им ловушки. Сила Сердца…
— …постепенно покидает нас, — перебил женщину Сота Сил. — Это ожидаемый, хотя и маловероятный исход событий. Было бы глупостью ожидать, что божественная плоть спокойно отнесётся к попыткам украсть часть своей сути… Удивительно, что это произошло так поздно. Что-то послужило катализатором…
— Но ведь тебя она тоже покидает! И скоро всё это, — женщина обвела рукой зал, — иссякнет точно так же, как иссякает дарованная нам сила. Мы перестанем быть богами!
— Это не имеет значения, — спокойно ответил мужчина, проводя рукой над телом на столе.
Конец указательного пальца утончился, превращаясь в бритвенной остроты лезвие, оставляющее за собой в воздухе быстро гаснущий фиолетовый след. Под исходившим свечением, даже не касавшемся его, грудная клетка тела с хрустом разошлась, открывая доступ к высохшим за ненадобностью внутренним органам. Достав из-под балахона несколько металлических деталей, Сота Сил принялся что-то менять и переделывать в своем творении.
— Ты… Ты… — Глаза разъярённой таким безразличием Альмалексии горели багровым пламенем, чьи сполохи прорывались даже за пределы глазниц. — Ты пожалеешь о своем бездействии, я обещаю тебе! И в этот момент, когда станет уже слишком поздно, а ты потеряешь всё, что имеешь, я буду смеяться, глядя в твои пустые глаза, Сота Сил! Запомни мои слова!
Со злобой топнув ногой по полу, фигура одной из Альмсиви пропала в короткой вспышке.
— Тц… Несовершенство… Снова…
Сота Сил, не обративший внимания на вспышку ярости собеседницы, сделал шаг назад, окидывая взглядом трёхметровую фигуру, с негромким металлическим лязгом поднимавшуюся на ноги, и неодобрительно качая головой.
Утратив к новосотворённому существу интерес, правитель Заводного Города отмахнулся от названной Несовершенством фигуры. Повинуясь движениям рук, стол посреди комнаты плавно опустился, сливаясь с каменным полом, а взамен ему показалась сложная конструкция из нескольких кристаллических экранов и пультов, поддерживаемая перед полукруглой аркой со множеством свисающих кабелей и тросов. Скинув мешавший балахон, Сота Сил давно привычными движениями принялся подключать себя к машине, закрепляя кабели в скрытых на его теле разъёмах.
Интерлюдия. Храмовый округ Вивека.
Страшный грохот и яркий свет, всполошившие Вивек некоторое время назад, обошли Архиканоника Сариони стороной. Несмотря на то, что Вивек по-прежнему молчал, никак не показывая своего присутствия вне собственного храма, на этот раз священнослужитель не волновался — присутствие бога явственно ощущалось каждой клеткой его тела, а то, что этим всё и ограничивалось… Что ж… Кто он такой, чтобы требовать с божества отчёт? Он был уверен в благополучии города и спокоен, что бы ни происходило вокруг. Главным было только чувство, внушаемое ему одним из Альмсиви.
— Сариони… — негромкий голос звучал почти оглушительно в тишине кабинета Архиканоника.
— Г-господин? — мужчина чуть ли не подпрыгнул на кресле со смесью испуга и удивления.
Хотя Вивек и обращался к своему первосвященнику напрямую, что было вполне логично, но в последние месяцы он хранил молчание, поэтому внезапно зазвучавшие слова оказались для Толера Сариони полной неожиданностью.
И такой же неожиданностью оказалось то, что дальнейшие слова зазвучали непосредственно в сознании Архиканоника, что означало крайнюю важность и срочность поручения. Такую информацию было невозможно забыть никаким способом — она буквально выжигалась в мозгу. Правда, за это приходилось платить долгим головными болями, но первосвященник не роптал, служение своему богу было важнее.
— Я всё исполню, господин…
Данмер утёр покрывшийся испариной лоб и упал обратно в кресло, будучи в ужасе от пришедшей в голову мысли. Чудовищной и еретичной в своей сути… Толер Сариони был готов поклясться всем святым
