Искатель 13 - Сергей Шиленко
Осторожно подхватив сонную Эйриэль — крошечная гарпия недовольно заворчала, цепляясь когтями за моё плечо, — я сел и подвинулся к краю постели. Эйриэль тут же соскользнула с моих рук и устроилась на нагретом месте, прижавшись к Сирении. Пышногрудая кунида что-то пробормотала сквозь сон и, не открывая глаз, обняла крошечную гарпию. Через секунду обе снова мирно посапывали, переплетясь в объятиях. Милая, умиротворяющая картина.
Лили замерла было над ними, собираясь разбудить, но Клевер нетерпеливо махнула рукой как заправский дирижёр:
— Оставь их. В любом случае этот сюрприз скорее для семьи.
Семья! Слово согрело, по телу разлилось мягкое тепло. Любопытство — опасная штука, но сейчас оно захлестнуло меня с головой. Торопливо натянув штаны — ткань липла к разгорячённому сном телу, — я последовал за невестой. Она уже успела одеться, и мы вместе вышли в общую комнату.
У туннеля, ведущего вглубь разветвлённой системы нор, собрались все сёстры Лили: румяная Флора, Дайна, шустрая задорная блондинка, Орхиана с удивительными фиалковыми глазами, серьёзная Хриса. Все они буквально вибрировали от возбуждения, переминаясь с ноги на ногу, как дети перед новогодней ёлкой.
— При чём тут туннель для побега? — Лили не выдержала первой, её серые глаза за очками горели любопытством. — Теперь, когда с мега-логовом покончено, остальные уже вернулись?
Клевер с лёгкой грустью отрицательно покачала головой и чмокнула дочь в щёку, жест настолько материнский и нежный, что у меня защемило сердце.
— Остальные ещё в пути, дорогая. Но мы послали кое за кем, чтобы вернуть его пораньше.
Я смотрел на тёмный зев туннеля, затаив дыхание. Сердце колотилось где-то в горле, а ладони вспотели, как у школьника перед экзаменом. И тут из глубины донёсся звук, от которого всё внутри перевернулось. Радостный детский визг, полный восторга и нетерпения.
Из туннеля появилась незнакомая черноволосая кунида, и на руках у неё…
— Пётр! — прошептал я, хотя никто не произнёс этого имени вслух.
Мальчику почти исполнилось полгода. Он так рвался на свободу, извиваясь в руках няньки, что та рассмеялась, звонко, по-молодому, и аккуратно опустила его на пол. Малыш тут же рванул к Клевер, двигаясь ползком с упорством танка, прорывающего оборону. Движения пока неуклюжие, но целеустремлённые. Левая ручка вперёд, правая коленка подтягивается, и всё это сопровождалось радостными воплями, от которых, наверное, проснулась половина Норы.
Это точно наш сын!
Даже куниды, живущие так близко к природе, оказались вполне современными в бытовых вопросах: на Петре красовался аккуратный тканевый подгузник с вышивкой — улыбающиеся божьи коровки перемежались с гусеницами и дождевыми червяками. Явно работа Дайны. Без сомнения, у неё удивительный талант превращать обыденные вещи в маленькие произведения искусства.
Я смотрел на сына, и горло сжалось от эмоций. Клевер и остальные не преувеличивали — Пётр действительно оказался невероятно красив, но не той слащавой детской миловидностью, а какой-то особенной, почти неземной красотой.
Конечно, я люблю всех своих детей, и для меня они все прекрасны. Да и какой отец думает иначе? Но если говорить объективно, Пётр унаследовал ту же поразительную внешность, что я видел только у Лили и Энелии. Мои гены добавили ему чёрные, как вороново крыло, волосы, которые при определённом освещении отливали синевой. Такой же оттенок имела шерсть на его длинных ушках и маленьком хвостике. А глаза… Глаза такой яркой голубизны, словно летнее небо после грозы.
— Мой малыш! — Клевер подхватила Петра на руки, прижала к себе и начала покрывать поцелуями пухлые щёчки. — Мой красавчик, я так по тебе скучала! Ты же знаешь, мама никогда бы тебя не бросила, если бы ей не нужно было защищать наш дом!
Голос Клевер дрогнул на последних словах, и я понял, разлука далась ей тяжелее, чем она показывала.
Сёстры Лили обступили их плотным кольцом, и началась церемония приветствий. Пётр милостиво позволил Флоре взять себя на руки, рыжеволосая девушка буквально светилась от счастья, прижимая племянника к груди. Затем настала очередь Хрисы. Вечно серьёзная кунида неожиданно расплылась в улыбке, когда малыш потянул её за косичку. Орхиана что-то нашёптывала ему на ушко, от чего Пётр хихикал, а Дайна уже доставала откуда-то новую игрушку собственного изготовления.
Лили стояла чуть в стороне, и на её лице читалась такая тоска, что сердце сжалось. В последний раз она видела Петра новорождённым комочком, и теперь для него она просто ещё одна незнакомая тётя.
Я прекрасно её понимал, сам еле сдерживался, чтобы не выхватить сына из рук окруживших его девушек.
Наконец церемония знакомства с роднёй завершилась. Пётр, видимо, решил, что осчастливил всех своим вниманием, и благосклонно позволил Лили взять себя на руки. Моя невеста обняла его с такой нежностью, словно боялась сломать, и её прекрасное лицо озарилось чистой радостью.
— Привет, братик, — прошептала она, целуя его макушку между ушками. — Ты меня не помнишь, но я твоя старшая сестра Лили. Я знала тебя, когда ты только родился, и так рада снова тебя видеть!
Малыш посмотрел на неё с серьёзностью университетского профессора, оценивая нового человека, появившегося в его жизни. Затем протянул ручку и ухватился за одну из серебристых косичек. Не дёрнул, как делают все дети, а просто держал в ладошке, словно изучал необычный цвет.
После нескольких минут знакомства Лили повернула его ко мне.
Момент истины.
— Смотри, Петро, это твой папа. Он очень рад тебя видеть и очень тебя любит, — она передала мне сына, и я принял драгоценную ношу, стараясь не показать, как дрожат руки.
— Привет, Петро, — голос сорвался, пришлось прочистить горло. Я провёл пальцем по его щёчке, кожа была мягкая, как шёлк. — Я Артём, твой папа. Рад наконец с тобой познакомиться.
Из рюкзака я достал заготовленный подарок — деревянную погремушку, которую вырезал вечерами. Внутри неё побрякивали отполированные речные камешки, которые я подбирал специально одинакового размера, чтобы звук был мелодичный.
Малыш посмотрел на новый предмет без особого интереса. Но когда я встряхнул погремушку, и камешки издали приятный звук, глаза Петра загорелись как две звёздочки. Он потянулся к игрушке, неуклюже ухватил и начал трясти с воодушевлением дирижёра симфонического оркестра. Его восторженный визг услышали, наверное, даже в «Одиноком Быке».
После этого сын стал гораздо спокойнее сидеть у меня на руках. По крайней мере, пока погремушка его развлекала. Минут через
