Режиссёр из 45-го - Сим Симович

— Леманский Владимир Игоревич. Режиссёр-стажёр. Ожидают. Проходите.

Шлагбаум поднялся.

Владимир шагнул на территорию студии — и замер.

Перед ним открывался город в городе. Широкие аллеи между корпусами, павильоны с высокими крышами, декорации на открытых площадках. Слева — средневековый замок из фанеры и гипса, справа — деревенская изба, дальше — какая-то городская улица с вывесками и фонарями.

Люди спешили туда-сюда — кто-то тащил декорации, кто-то нёс костюмы на вешалках, кто-то просто стоял, куря и обсуждая что-то. Из одного павильона доносились голоса, звук хлопушки: «Дубль второй!»

Запахи: краска, дерево, табак, кофе откуда-то из столовой. И что-то ещё — неуловимое. Запах кино. Творчества. Магии.

Владимир стоял, впитывая. В прошлой жизни он работал на коммерческих площадках — стерильных, безликих, где всё было ради денег. А здесь... здесь делали настоящее кино.

— Товарищ Леманский? — рядом возник мужчина лет пятидесяти, невысокий, с добрым круглым лицом и очками на носу. В руках — папка с бумагами. — Я Михаил Сергеевич, помощник директора. Вас ждут.

— Здравствуйте.

— Борис Петрович свободен, пройдёмте.

Они пошли по аллее. Михаил Сергеевич говорил на ходу:

— Студия сейчас в активной фазе. Войну сняли, теперь переходим на мирную тематику. Планов много, бюджетов мало, но работаем. Вы оператором на фронте были?

— Да.

— Хорошо. Опыт пригодится. Борис Петрович любит фронтовиков — говорит, они знают, что такое настоящая жизнь.

Они поднялись по ступеням трёхэтажного здания с колоннами. Внутри — коридоры с высокими потолками, деревянные двери с табличками: «Монтажная», «Костюмерный цех», «Сценарный отдел». Пахло старым деревом и документами.

Михаил Сергеевич постучал в дверь с табличкой «Директор».

— Войдите! — отозвался густой бас.

Кабинет был просторный, с большими окнами. За массивным столом сидел мужчина лет шестидесяти — крупный, с сединой в коротко стриженных волосах, в простом сером костюме. Лицо волевое, глаза умные, усталые. На столе — стопки бумаг, пепельница с окурками, фотографии из фильмов на стенах.

Борис Петрович поднялся навстречу, протянул руку — крупную, сильную:

— Товарищ Леманский. Рад знакомству.

Владимир пожал руку:

— Взаимно, товарищ директор.

— Садитесь, садитесь, — Борис Петрович указал на стул напротив. — Михаил Сергеевич, чаю принесите.

— Сейчас, — помощник вышел.

Директор опустился в кресло, внимательно посмотрел на Владимира — оценивающе, но без давления:

— Четыре года на фронте. Сталинград, Курск, дошли до Берлина. Оператор кинохроники. Два ранения. — Он зачитывал из лежащей перед ним папки. — Впечатляет.

— Служил, — коротко сказал Владимир.

— И теперь хотите снимать кино. Не хронику, а художественное.

— Да.

— Почему?

Вопрос прямой, без обиняков. Борис Петрович смотрел внимательно, ждал ответа.

Владимир помолчал, собираясь с мыслями. Потом сказал честно:

— Потому что люди устали от войны. Им нужна радость. Надежда. Что-то светлое. Я хочу дать им это.