Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 - Семён Афанасьев

— В каких других? — поощряюще подвигал бровями Решетников, влезая наконец в пиджак, застёгивая его наглухо и скрывая таким образом свою страшную рубаху (годящуюся лишь для того, чтоб мыть ею полы — этого топ-менеджер тактично озвучивать не стала).

— На личном штандарте императора, в Императорской канцелярии; на некоторых дипломатических удостоверениях и паспортах, — добросовестно перечислила Ута, тему как всякая японка знающая. — Но именно что на некоторых: мы с тобой к тем персонажам явно не относимся и вряд ли когда-нибудь будем. А-ха-ха, ты Акисино вообще послал, а я б замуж за старика не пошла! Даже такого! — от собственной шутки стало весело. — Хотя он меня не зовёт и вряд ли позовёт когда-то, — честно уточнила она, продолжая веселиться. — Как и Принцесса вряд-ли выйдет за метиса.

— Хорошо, но мало. Что ещё можешь добавить? — Такидзиро принялся шнуровать выданную посольством обувь.

— В современной Японии это очень сдержанный символ власти и преемственности, — айтишница послушно размышляла вслух. — Наш Императорский флаг — не тот флаг, который весь мир привык видеть. Скорее, специальный символ династии и военной империи Японии, связанный с Хризантемой. Боюсь, гайдзины вообще могут не признать, поэтому смысл твоих манипуляций от меня и ускользает. Оттого спросила. А ты коварно молчишь.

— Ты всё так сказала, но есть нюанс.

— Какой?

— Остались ещё на глобусе места, где Хризантему чудесно помнят. Уж поверь.

— Тут, что ли? — не поверила Уэки.

— И тут тоже. В Китае благодаря всеобщему среднему образованию наш Императорский флаг отлично идентифицируют и исторически этот знак ассоциируется с японской армией времён Второй мировой, — логист щёлкнул пальцем по папке. — Он всё ещё вызывает мгновенное узнавание и напряжённую реакцию. Много где.

До неё начало доходить, поскольку в эстетике и символизме Ута тоже более чем неплохо ориентировалась:

— Это почти как тихо сказать вслух? «Я — представитель страны с традицией и государственностью, за мной стоит не частная инициатива, а имперская преемственность»?

— Что-то типа этого. В Китае это прочтут именно так, во всяком случае, там, куда мы направляемся встречать Вана.

Глава 5

— Тщ-щ, не разгоняйся, пожалуйста. — На первом этаже Такидзиро прихватил её за локоть и развернул к самому правому выходу из огромного холла.

— Kashikomarimashita, goshujin-sama , — хмыкнула она фразой, которая используется в японских maid cafе как подчинённая лексико-грамматическая форма ( Слушаюсь, господин мой ). — Надеюсь, отсутствие передника и униформы ты мне простишь.

— Во-первых, прощать не за что, как минимум пока что. Во-вторых, разве на тебя можно долго сердиться? — светски махнул ладошкой новоявленный аутсорсер МИДа Японии, щеголяющий, впрочем, вполне официальным документом.

— Так и сердиться на меня тоже не за что — мог бы за руку помягче взять. — Она откровенно капризничала и развлекалась — надула и лопнула на весь холл огромный пузырь жвачки.

— Блин, — Такидзиро на мгновение замер, проворно скосил глаза и резко озадачился. — А, ну да… Слушай, ты без косметики реально можешь тинейджером притворяться. При желании. Хорошо, одежда теперь нормальная, почти как взрослая, — на его лице отразилась нешуточная работа мысли. — Оставить как есть? Или вернуться в номер ненадолго — накрасишься по-быстрому?

— Никто никуда не возвращается не будет, так поедем. А представь, — она решительно направила его вперёд, прижалась на мгновение к мужскому телу зоной декольте и развеселилась от пришедшей в голову мысли. — В некоторых интересных географиях сам факт ночёвки взрослого мужика типа тебя с девчонкой, о которой только поду-у-умают , что она несовершеннолетняя… Пха-а-а-ха-ха, ну и физиономия! Видел бы ты себя со стороны, новоиспечённый дипломат-сан!

— У нас с тобой нет дипломатических рангов, — кое-кто погряз в дурацких размышлениях, оттого совсем не ловил вайб и без перехода спикировал в непроходимое занудство. — А от тех географий, которые ты вспомнила, со спутницей типа тебя вообще лучше держаться подальше! Тоже из соображений их законодательства — там ведь и ты за оскорбление общественной морали статью схлопотать можешь!

— Соображаешь, — айтишница беззаботно подпрыгнула на ходу, как школьница. — Кстати, классное утро. Или это потому, что я вчера вечером не бухала?

— Вообще-то уже далеко не утро, — пробормотал Решетников. — И это, держи себя в руках, пожалуйста.

Вряд ли по-японски здесь кто-то понимал, судя по лицам — стало быть, можно оставаться собой, не притворяться серьёзной и не париться, нести любую пургу, даже такую. Плюс Уэки женским чутьём ощущала ту уникальную волну, которую они сейчас оседлали вдвоём. Если бы речь шла о физике, явление б называлось резонансом — иногда во взаимной чуши, которую несёшь напару, смысла много больше, чем кажется на первый взгляд.

Особенно со стороны.

— До чего же иногда хорошо жить, — промурлыкала она полголоса. — Почему этот выход, кстати? Он же не центральный. Потом что, идти назад от угла? Что за походы по спирали?

— Нас ждут именно здесь, — они как раз спускались с крыльца. — Так надо.

— Эта машина — наша? — айтишница быстро сообразила, за что зацепился взгляд.

На непростой пекинской парковке такого же непростого отеля средь множества транспорта «родной» являлась только она — флагман японской элиты Toyota Century с номером 12301, чёрным с белыми иероглифами (Ута уже успела заметить, что номера местных наоборот бело-чёрные. Эти, стало быть, посольские).

Несмотря на чисто японскую сдержанность, Toyota Century с дипломатическими номерами была леворульной — специально собранной для правостороннего пекинского трафика.

Дверь водителя, находящаяся с непривычной стороны, распахнулась и на асфальт мегаполиса шагнул чистокровный японец, по виду ровесник Решетникова. Он, в отличие от остальных, напрочь проигнорил симпатичную молодую соотечественницу, поскольку