Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
Ксюша поморщилась.
– Да ладно тебе! – сказала она. – Это же стандартные пульты, как на батипланах. Мы с Долговязым уже столько намотали на симуляторах, что с закрытыми глазами…
– Так то на симуляторах, – не дал ей закончить Чучундра. – Можете не мечтать. В пределах базы стрелковый комплекс активировать запрещаю.
Чернуха стрельнула глазками на Чучундру и протянула руку. Тот фыркнул и выдал ей карту активации панели пилота. Чернуха тут же забралась в кресло и активировала оба ходовых монитора. За пару секунд камеры адаптировались к яркому дневному свету и показали окружающее пространство в высочайшем разрешении. Видны стали дома инженерного корпуса, а слева камбуз рядового состава, окруженный кустами жасмина.
Чучундра с серьезным видом занял командирское кресло и активировал свой пульт картой.
– Тронуться с места сможешь? – спросил он Чернуху.
– Ну, тут есть гидравлический автомат, типа как на грузовиках, и куча режимов к нему, в которых я не разбираюсь ни фига, – призналась Чернуха. – Штурвал удобный, аж ваще! Ручных режима четыре. Вот, горный имеется даже. Но без симулятора я бы остереглась. Ни мощность не понятна, ни к габаритам не привыкла. Ну и с органами управления надо освоиться, где что и как.
– И чего ты тогда время теряешь? – покосился на нее Чучундра. – К обеду не успеть, а к ужину я бы хотел подкатить на колесах.
– Разрешите выполнять? – весело спросила Чернуха.
– Желательно бегом, – в тон ей ответил Чучундра.
Чернуха погасила пульт, прошмыгнула между нами и скрылась в проеме люка.
– Надо ей с обеда чего-нибудь принести, – прикинул я. – До ужина мы ее потеряли точно.
Все рассмеялись, а я задумался, почему такое важное мероприятие, как передача боевой техники, проводил не Вершинский. Но какой-то смысл в этом был. Вершинский ничего просто так не делал. Возможно, начал приучать нас к мысли, что придется справляться самим. И он прав, имея такую машину, можно много из каких передряг выкрутиться.
Чтобы не сидеть без дела, мы с Ксюшей тоже перебрались в ангар и поработали на симуляторах огневого комплекса. Оказалось, что разница с орудийным пультом батиплана была значительной, тут имелись пулеметы, управляемые и неуправляемые ракеты и даже выдвижная орудийная башня с пушкой калибра 45 мм. Перемещаясь в водной среде можно было использовать такие же, как на батипланах, подводные ракеты. При этом любой из двух стрелков мог взять контроль над любой орудийной, ракетной или стрелковой системой, что позволяло работать одновременно в нескольких направлениях, по разным высотным эшелонам, из разных огневых систем, брать цели как на ручном прицеливании, так и с автоматическим захватом, а затем поражать их в широком диапазоне скоростей под любыми углами к горизонту. Кроме того, система имела множество предустановленных профилей для полностью автоматического обнаружения и уничтожения целей, начиная от профиля «защита лагеря от наземного нападения», заканчивая профилем «отражение биотехнологической ракетной атаки». Последнее меня особо порадовало, так как палить по ракетам из ружья у меня больше желания не было.
Мы так заигрались, что сами опоздали на обед. Я уж было собирался расстроиться по этому поводу, но тут расслышал грохот камбузных бачков в руках какого-то салаги. Я повернулся и разглядел силуэт на фоне ярко освещенного входа в ангар. Салага осторожно остановился на пороге и позвал:
– Долговязый, Чайка, Чернуха! Вы здесь?
Я понял, что он нас не видит, глаза еще не адаптировались к полутьме ангара после яркого солнца.
– Все здесь, – ответил я.
– Приказано вам доставить горячее питание, – сообщил салага. – Где будете кушать?
– Давайте на воздухе, – предложила Ксюша. – А то у меня от мониторов глаза на затылке.
– Тогда уж на броне, – отозвалась Чернуха высунувшись из макета кабины.
Она была права. Мы выбрались наружу, и я заметил, что люк амфибии заперт. Видать, Чучундра и Бодрый нас отвлекать не стали, но сами от обеда решили не отказываться. Впрочем, нам это никак не могло помешать пообедать на броне.
Салага, конечно, офигел, когда мы забрались по кормовой лесенке на крышу амфибии и велели подать бачки туда.
– Это ваша, что ли? – осторожно спросил он.
– Наша, – с довольным видом ответила Чернуха. – На днях в глубокий рейд уходим. На восток, к Азову.
– Да ладно… – Салага решил, что мы над ним шутим.
Я прикинул, что, в принципе, любая из наших карточек должна отпирать люк. Водительская так уж точно.
– Чернуха, прокатишь нас вокруг ангара?
– Запросто! – ответила она.
Ей не составило труда соскользнуть вниз и открыть люк своей картой.
– Полезай к нам, – посоветовала Ксюша салаге. – Чего челюсть отвесил?
Его не надо было упрашивать. Я подал ему руку и затянул к нам на крышу. В центральном желобе видно было пушку задвинутой орудийной башни. Зашипел стартер, раскручивая турбину, и через пару секунд она взвыла, уверенно и мощно, неспешно набирая обороты. Гидравлические приводы автомата соединили силовой агрегат с трансмиссией, и амфибия плавно тронулась с места, шурша всеми восемью колесами по композитным плитам площадки.
Это было так круто, что словами не передать, но Чернухе этого показалось мало, и она дважды коротко рявкнула мощным гудком, звук которого эхом раскатился по всей базе. Салага аж присел.
Вскоре я увидел Чучундру и Бодрого, спешащих к нам со стороны камбуза. Чернуха их тоже заметила, и вывернула машину им навстречу. Зашипели пневмоприводы тормозов, и многотонная громада плавно остановилась.
– Уже катаемся? – весело спросил Чучундра.
– Осваиваем матчасть, – ответила Чернуха через внешний громкоговоритель.
Чучундра и Бодрый забрались внутрь, а Чернуха вернула амфибию к ангару и забралась к нам наверх, пока еда не остыла. В бачках оказался наваристый гороховый суп с копчеными ребрышками, а на второе картошка с рыбными котлетами. В термосе плескался холодный компот. Ребята с приусадебного хозяйства на северной точке работали исправно, но не это меня удивило, а само меню. Не жиденький супец с надоевшей кашей, а прямо вообще! Один аромат чего стоил.
– Довольствие по четвертому классу? – уточнил я.
– По третьему, – поправил меня салага. – Вас сегодня с пятого сразу на третий перевели. Жирнее кушает только высший офицерский состав и адмиралтейство.
На вторе каждому из нас полагалось аж по две здоровенных рыбных котлеты. Чернуха взяла одну из своих, положила на хлеб и протянула салаге.
– Угощайся, – сказала она. – Где ты такое еще попробуешь?
– Спасибо. – Салага смутился, но сэндвич взял.
Высота амфибии была чуть больше трех метров, и с крыши была видна почти вся база. Я расселся на теплой от солнца керамической броневой плите, облокотился спиной о выступающую башенку командирского перископа и с наслаждением уплетал картошку и котлеты из миски. С запада поддувал легкий бриз, принося запах соли и сухих водорослей.
Наконец мы доели, салага собрал бачки, а термос с компотом и кружки оставил, велел пустую посуду сдать к ужину. Он спустился по лесенке и направился в сторону камбуза. Я глядел на него сверху и ощущал, как моя тревога рассасывается. Когда я впервые услышал от Вершинского, что нам предстоит самостоятельный рейд, я думал о трудностях, об ответственности, мной владела неуверенность. Но теперь осталась мысль только о невероятной свободе, которая ждала всех нас в этом рейде. Полная свобода, полнейшая, какой у нас не было никогда. Сначала родители ограничивали, потом Дохтер, потом устав и дисциплина учебки. А тут, на тебе! Делай, что хочешь, получая приказы раз в неделю. Эта мысль никак не желала уложиться у меня в голове, но была на удивление приятной.
Я обнял Ксюшу, а Чернуха положила голову ей на плечо. Мы пили прохладный компот из кружек, щурились на отблеск солнца в озерной глади и наслаждались моментом.
– Какой класс амфибии? – спросил я Чернуху.
– «ММ-21», – ответила она. – А что? Морская, среднего класса, двадцать первая модификация.
– Не знаю. – Я задумался. – Мне кажется, надо дать ей имя.
– Может Марина? – предложила Ксюша. – Ну, типа морская.
По тону было понятно, что ей все равно, просто она хотела поддержать мое предложение. К сожалению, я все чаще замечал, что безразличие начинает становиться чертой ее характера. И винил в этом реликт. Нет, не в том плане, что он
