Непристойные предложения - Уильям Тенн
Он улыбался. Знали бы они, кого сейчас толкают локтями! Своего правителя, человека, который может приказать казнить каждого из них. Единственного человека в мире, который мог делать все, что захочет. Абсолютно все.
В конце коридора возникло внезапное движение и коридор разразился приветствиями. Все занервничали, стали толкать друг друга, вставать на цыпочки, чтобы разглядеть все хоть чуточку получше. Даже у гвардейцев участилось дыхание.
Приближался Слуга Всех.
Крики становились все громче, к этому вдохновенному хору присоединился каждый сотрудник. Люди перед ним начали качаться из стороны в сторону. И внезапно Сидоти увидел Его!
Руки Сидоти сами собой взметнулись вверх от внезапного спазма мышц. Что-то величественное и радостное коснулось его сердца, и он закричал во весь голос:
— Служи нам, Гаромма! Служи! Служи! Служи!
Он тонул в огромных волнах любви, такой любви, которую никто не знал до него, любви к Гаромме, любви к родителям Гароммы, любви к детям Гароммы, любви ко всему, что связано с Гароммой. Его тело колыхалось, теряя координацию, языки пламени наслаждения лизали его бедра, грели подмышки, он корчился и вращался танцевал и прыгал, его желудок прилип к диафрагме — и все эти метания происходили в попытке хоть как-то выразить свою благоговение. И это не было странным, ведь так его воспитывали с самого детства…
— Служи нам, Гаромма! — вопил он, и пена пузырилась в уголках его рта. — Служи нам! Служи! Служи!
Он рухнул между двумя охранниками и кончиками вытянутых пальцев коснулся колыхавшегося тряпья проходящего рядом Слуги Всех. Его разум завибрировал, и чудная дрожь дошла до самых заветных и укромных уголков в приступе ревущего экстаза. Он потерял сознание, пуская на пол слюни счастья.
— Служи нам, Гаромма!
Когда все закончилось, его коллеги помогли ему дойти до Бюро целительских исследований. Они смотрели на него с восхищением. Не каждый день человеку удавалось прикоснуться к тряпью Гароммы. Какие же невероятные ощущения должен был испытывать такой счастливец!
Сидоти потребовалось почти полчаса, чтобы прийти в себя.
НАСТАЛ ДЕНЬ ПОЛНОГО КОНТРОЛЯ.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Я долго называл эту историю «своим хорошим сумеречным рассказом», ведь в нем нет не единого проблеска света. Гораций Голд купил его для «Galaxy» потому лишь (как он сам с осторожностью мне поведал), что в одном из номеров нашлось место под маленькую повесть.
Что было у меня на уме, когда я его писал? Два романа, по большей части «Мы» Замятина и только потом «1984» Оруэлла. Был, конечно, и третий, но в «О дивном новом мире» Хаксли не уделялось столько внимания вопросу власти в обществе будущего, как в двух других романах. (Любопытно, что, насколько я знаю, Хаксли никогда не признавал, что находится в долгу перед Замятиным, тогда как Оруэлл не только сказал, что вдохновлялся Замятиным, но и взял на себя смелость заявить то же самое и про «О дивный новый мир».)
Я все время спрашивал себя, перечитывая эти романы, какие отношения сложатся между людьми, занимавшими самые высокие посты в этих относительно устойчивых, полностью тоталитарных и контролируемых мирах, где образование, средства массовой информации и даже психотерапия стояли на службе у государства? Какие амбициозные планы могли строить руководители разных уровней, выросшие в подобном обществе и хорошо понимавшие, как все работает? Сталинская Россия, Китай Мао и гитлеровская Германия давали некоторые намеки, но одни лишь намеки, так как это были относительно молодые государства, не имевшие достаточно времени, чтобы сформировать полноценные политические культуры, способные к самовоспроизводству.
Я попытался продвинуться дальше этих намеков в «Проблеме слуги», страшно испугался и неизбежно пришел к идеально закольцованному сюжету.
Наконец… несмотря на всю мрачную серость, это очень важный рассказ для меня как писателя весьма специфичного жанра. Ведь только в научной фантастике можно заняться подобным вымышленным расследованием, потому что только научная фантастика способна организовать театральное представление, где на сцене можно передать характер общества, а не отдельного человека.
Написано в 1954 году, опубликовано в 1955-м
Семейный человек
Стюарт Рейли отыскал свое место в «Компьютерз спешл» — стратоджете, на котором ежедневно доезжал из делового центра Нью-Йорка до своего пригородного дома на севере Нью-Хэмпшира, — в буквальном смысле не чувствуя ног и ничего не видя.
Только привычка, годы повторений одного и того же действия, привела Стюарта Рейли на обычное место у окна рядом с Эдом Грином; привычка заставила его указательный палец нажать кнопку в спинке переднего сиденья; привычка приковала его взгляд к вечернему выпуску новостей на крошечном экране, хотя ни одно чувство не восприняло ни одного стремительного, возбужденного сообщения.
Он смутно услышал визг, с которым взлетел стратоджет, но исключительно привычка заставила его ноги крепко упереться в пол, а брюшные мышцы — напрячься под охватившим тело ремнем безопасности. И это означало, понял Стюарт Рейли, что вот-вот наступит минута, когда привычка ничем ему не поможет — когда ему ничто не поможет. Только не в самой ужасной ситуации, в какую мог попасть человек в 2080 году от Рождества Христова.
— Трудный денек, Стью? — спросил Эд Грин громким от пива голосом. — Выглядишь чертовски усталым.
Рейли почувствовал, как шевелятся губы, но звук не сразу выбрался из горла.
— Да, — наконец ответил он. — День был не из легких.
— А кто заставлял тебя работать на «Солнечные минералы»? — поинтересовался Эд, словно отвечая на резкое возражение. — Все эти межпланетные корпорации одинаковые: давление, давление, давление. Счет должен быть готов сейчас, сию минуту, сию секунду, потому что грузовой корабль на Нептун отправляется, а следующий будет только через шесть месяцев. Вся меркурианская корреспонденция должна быть надиктована, потому что… Кому знать, как не мне? Я вкалывал на «Внешнепланетную фармацевтику» пятнадцать лет назад, и сыт по горло. Нет, мне подавай непыльную работенку с недвижимостью и счетами в деловом центре Нью-Йорка. Тихо. Надежно. Спокойно.
Рейли тяжело кивнул и потер лоб. Голова у него не болела, о чем он сожалел. Что угодно, лишь бы не думать.
— Конечно, денег там немного, — пророкотал Эд, переключаясь на другую сторону вопроса. — Денег немного, но и язвы нет. Возможно, я до конца жизни останусь в двухдетной категории — зато эта жизнь будет долгой. В моем офисе мы никуда не спешим и не нервничаем. Мы знаем, что старый добрый Нью-Йорк стоит здесь давным-давно — и будет стоять еще долго.
— Да, — ответил Рейли, по-прежнему глядя
