Хозяин Чураево. Исчезнувшие в снегах - Елена Владимировна Ляпина
Через десять минут мы закончили, мыть стало нечего.
– Столько всего осталось, вошло бы хоть в холодильник, – устало произнесла Ксюха.
– Боже, твой торт, совсем вылетело из головы, – воскликнула я.
Мои профитроли и другие сладости мы достали, когда отпаивали мальчишек горячим чаем, а вот про Ксюшин торт забыли напрочь.
– Да, ладно, ещё не вечер; вернее, ещё не утро, успеем съесть, – отмахнулась Ксюха. – Потом на ночь я вынесу его на мороз, ещё вкуснее будет.
– Как говорится – если дело не дошло до торта, то праздник удался, – улыбнулся Роберт.
– Это точно, – усмехнулась Ксюха.
Мы стали выходить из кухни, и Ксюха погасила свет.
– Пойду переоденусь, не хочу больше находиться в этом платье, – сказала она и пошла к лестнице.
Я по инерции двинулась за ней, но Роберт остановил меня, схватив за руку, и крепко сжал мои пальцы. Я замерла на месте, Ксюха скрылась за перегородкой. Нежно, но твердо Роберт увлек меня обратно в темную кухню, прижал к стене за холодильником.
– Что ты делаешь? – прошептала я. – В любую минуту сюда может кто-нибудь войти.
– Никто не войдет, успокойся, – ласково проговорил Роберт, и я почувствовала, что таю лишь от одного тембра его голоса. – Ксюша переодевается, Карина сидит недовольная, Лера ни за что не покинет свой наблюдательный пост. У нас есть пара минут.
– Для чего?
– Вот для этого, – прошептал он, и тут же принялся меня целовать, нежно придерживая за шею.
Его руки вдруг стали шарить по всему моему телу, ощупывая груди, залезая под юбку. Он стянул с меня колготки вместе с трусиками, оголив мою попку, опустился передо мной на колени и принялся ласкать меня. Я ничего не могла с собой поделать, я не могла сопротивляться ему, мне было так приятно, что я зажмурилась и закусила губу, чтобы не застонать.
Кажется, с улицы послышался шум автомобильного двигателя.
– Они возвращаются, – закричала Лерка, спрыгивая со стула.
Роберт мгновенно оторвался от меня, вскочил на ноги и выбежал из кухни. А я замешкалась, я не могла быстро натянуть обратно эти перекрученные резинки колготок и трусиков. Мое сердце бешено заколотилось, я очень боялась, что сейчас кто-нибудь из девчонок сюда войдет, а я тут стою со спущенными трусами. Наконец, я справилась, натянула всё на попу, поправила платье. Включила воду и ополоснула лицо, стараясь не попасть в глаза, чтобы не смыть тушь. И тут меня озарило – ведь Роберт мог размазать мою помаду! Я тщательно омыла свои губы и щеки. А как же Роберт? Моя помада на его губах выдаст его. У меня защемило сердце. Я включила свет, к счастью, на кухне было небольшое зеркало. Я оглядела себя, вроде всё хорошо. Но я стала нервничать из-за Роберта.
И тут в дом ввалились ребята, по их радостному возбуждению я поняла, что они всё-таки нашли Ростислава. Я ринулась в гостиную. Они действительно его привели, он весь дрожал от холода, обмотанный в простыню, сверху накинут Никитин пуховик, на ногах огромные растоптанные валенки. А мой замерший рыцарь трясся в одном свитере. Уезжая, никто из них не подумал захватить с собой одежду Ростика.
– Представляете, мы там кружим везде, всё объехали, уже возвращаемся обратно ни с чем, и на тебе – по обочине шурует этот голожопик в одной простынке, – громко кричал Влад, стаскивая с Ростика огромные валенки.
– Так где он был всё это время? Обморозился поди? – беспокойно хлопотала вокруг них Ксюха, она уже переоделась, была теперь в длинной белой тунике и в облегающих черных легенцах. – Ребята, засуньте его в горячую ванную, а я сейчас чай организую.
– Да у бабы одной, – пробурчал Лёва.
Он скинул пуховик, обошел всех, кто занимался Ростиком, и прошел в гостиную.
– В смысле? У какой бабы? – не поняли мы. – Где он её в нашей бане-то нашел?
– Все вопросы потом, – отрезал Денис, – после спасательной операции.
И Денис с Владом потащили замерзшего и дрожащего Ростика в ванную.
– Мой храбрый рыцарь, ты сильно замерз? – прильнула я к Никите, и украдкой бросила взгляд на Роберта – всё его лицо было красное, словно он жестко тер его снегом, от моей помады не осталось и следа. Я облегченно выдохнула и вернулась к Никите: – Садись к печке, грейся.
С этими словами я усадила его в кресло у самой печки и как могла потерла его плечи и руки. Он рисковал своим здоровьем на морозе, спасал друга, а я в это время, можно сказать, что изменяла ему. От этой мысли у меня навернулись слезы на глазах. Я почувствовала себя последней дрянью.
– Диан, всё в порядке, я совсем что не замерз, я же в теплой машине был, не на улице, – стал успокаивать меня Никита, смахивая с моих щек слезы.
– Я знаю, – прошептала я, обнимая его, – я просто очень испугалась. Я принесу тебе горячий чай.
И ни глядя больше на Роберта, я направилась в кухню. У Ксюши уже вскипел чайник, она налила мне большую кружку кипятка. Я бросила пакетик с чаем, положила две чайных ложки сахара, размешала, добавила немного сливок… в это время мои руки дрожали, я не знала, как унять эту дрожь, и боялась, что это заметит Ксюха.
– Я сделала всё так, как ты любишь, – сказала я, вернувшись в гостиную, и подала Никите чай. – Только осторожно, не обожгись.
– Он же со сливками, не обожгусь, – улыбнулся мне Никита. – А лучше сяду-ка за стол, – добавил он, вставая с кресла.
Я подняла глаза и наткнулась на жесткий взгляд Роберта, вот где можно было обжечься похлеще, чем кипятком. Он смотрел на меня так, будто я ему сейчас изменяла с Никитой, а не наоборот. Нашу связь оборвала Ксюша, вдруг вклинившись между нами.
– Вот это горячий чай для Ростика, отнеси ему в ванную, – сказала Ксюха, отдавая Роберту кружку.
– Ах, да, конечно, – совершенно спокойно ответил Роберт.
Взял кружку и пошел в ванную к парням. Я выдохнула и прошла к столу, села рядом с Никитой.
Через пару
