Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина
А публика между тем в «Чёрной воде» подобралась разношёрстная.
С первого взгляда в глаза, конечно, бросались полицейские рубашки и жилетки с кучей карманов. Но при более тщательном рассмотрении оказывалось, что копов здесь человек пять, не больше. Один из них, лысеющий, крепко сбитый мужчина средних лет, даже подошёл к мисс Рошетт и передал приглашение на ужин от своей тётки, другой – вполне симпатичный, если не считать слишком мускулистых рук, распирающих бледно-зелёную рубашечную ткань, – долго пялился на Тину, стараясь этого не показывать. Но боковое зрение у библиотекарей и учителей развито лучше, чем у шпионов, так что она засекла его почти сразу.
– А, это детектив Йорк, очень достойный молодой человек, – шепнула мисс Рошетт, слегка наклонившись вперёд, когда Тина незаметно указала ей на сталкера в форме. – Вдовец, правда, у него жена пропала два года назад. Нашли только её сумку на берегу реки – и всё, точно в воду канула. Тогда поисковый отряд прочесал русло Кёнвальда, но бедняжку Эмми так и не нашли.
«Снова эта чёртова река!»
Вместо страха вспыхнула злость – приятное разнообразие.
Среди других посетителей Тина узнала молодую мамашу, которая взяла для дочери пятитомник Мёрфи. Её подружка в библиотеку прежде точно не заглядывала. Школьники в углу были похожи на примелькавшуюся компанию прогульщиков, но только издали – и толстяка, и блондинку Тина видела впервые.
«Сколько же здесь жизни», – пронеслось в голове; накатила вдруг слабость и какое-то неправильное, неуместное счастье, как на качелях в высшей точке, за секунду до падения.
Худощавый парень за столиком у двери, заметив взгляд в свою сторону, приветственно махнул рукой и улыбнулся – кажется, улыбнулся, потому что лицо у него было скрыто в тени капюшона. На руках красовались перчатки с отрезанными пальцами. Потом он снова уткнулся в свою книгу, ужасы, судя по оскалившимся оборотням на обложке, и вслепую отхлебнул из чашки, практически пустой. Поморщился, заглянул в неё и с сожалением отставил в сторону, а затем окончательно утонул в чтении, отрешившись от внешнего мира.
– А это кто? – полюбопытствовала Тина.
Мисс Рошетт только плечами пожала; ответил за неё Оливейра, который как раз принёс ей крошечную коричную пышку к мятному чаю.
– О, это наш завсегдатай, – улыбнулся он со значением. – Ходит с самого открытия. Занятный молодой человек. Почти всегда берет одно и то же, частенько довольствуется «подвешенным» кофе.
Всё это так напоминало школьные и студенческие годы… Губы сами изогнулись в понимающей улыбке:
– Экономит?
– Я бы так не сказал, – смешно продвигал бровями Оливейра. – Когда он делает нормальный заказ, то сам оставляет «подвешенный» кофе, а иногда и парочку. Правда, в последние месяцы он явно на мели – появляется редко и только если есть бесплатный кофе.
Штрудель ударил Тине в голову; внезапно захотелось сеять добро – особенно для тех, кто даже в кафе с книжкой не расстаётся. Она порылась в рюкзаке, достала крупную банкноту и вручила её Оливейре – так, чтоб парень не заметил.
– А скажите ему, что у вас сегодня совершенно случайно есть «подвешенные» пицца и десерт? И капучино, конечно.
Если Оливейра и удивился, то никак этого не показал. Купюру он забрал и невозмутимо отчалил на кухню, а через десять минут черноглазая официантка сгрузила на стол перед парнем в толстовке здоровенную чашку кофе, чизкейк и кусок пиццы. Пальцы у осчастливленного незнакомца разжались, и книжка брякнулась на пол. Последовало короткое, но бурное объяснение; парень шептал что-то официантке на ухо – из-под глубокого капюшона виднелся только бледный острый подбородок, – а та вертела головой и отнекивалась. Потом она ушла, и Тина поспешно отвернулась, чтобы не обнаружить свой интерес.
– И что вы делаете, мисс Мэйнард, скажите на милость? – весело спросила мисс Рошетт.
– Флиртую с незнакомым красавчиком.
– Разве не стоило тогда попросить Оливейру, чтобы он приложил записку: «От прекрасной незнакомки с косой словно у леди Годивы»?
– Ещё чего, он же тогда поймёт, что флиртую именно я, а это пока немного слишком для моих бедных перетянутых нервов, – в тон откликнулась Тина и улыбнулась. – И вообще, разве Годива не была блондинкой?
Но взгляд мисс Рошетт вдруг сделался серьёзным.
– Вы так и не расскажете, что происходит с вами?
Память о чёрной реке шевельнулась где-то глубоко внутри, точно сама река – холодная, тёмная, глубокая до полной непроглядности.
– Спасибо за участие, я… Всё хорошо.
Тина вдруг осознала, что кофейная ложечка у неё в руках дрожит и звякает о край чашки, и отложила её, а потом сцепила пальцы в замок. Мисс Рошетт проследила за этим молча и лишь потом сказала, по-старчески пожевав губу:
– Не знаю, конечно, что случилось, но для начала попробуйте выспаться. Прямо сегодня. А завтра после работы не оставайтесь одна, приходите сюда. Я вас познакомлю со своими подругами.
– Спасибо. Обязательно.
Тина уткнулась взглядом в окно. Стекло отражало зал, но сейчас казалось, что он наполнен призраками. Некоторое время спустя ушёл Йорк, коп-вдовец; вскоре за ним поднялся и парень в толстовке – он вышел вместе с другим полицейским, одолжил ему на пороге зажигалку – прикурить, и убежал вниз по улице, зажимая книгу под мышкой.
Засиживаться до темноты даже в такой прекрасной кофейне не хотелось, да и мысль об оставленных без ужина кошках щекотала обострённую совесть. Мисс Рошетт ещё раз настоятельно попросила заглянуть в «Чёрную воду» завтра вечером; Оливейра, узнав, что Тина собирается по пути завернуть в супермаркет у стадиона, свистнул своего младшего сына – причём не метафорически, засвистел как птица.
– Он вас проводит, мисс Мэйнард. И нет, возражения не принимаются. Вы видели ориентировку на стенде полиции? В такие дни жаль даже, что Лоундейл – не моя родная деревушка, где любой чужак как на ладони… Люди пропадают, тут не до шуток, а вы ещё и ходите по собачьим местам, и не докричишься, если что.
Тина вспомнила орлоносого с фоторобота и только плечами пожала: в маньяков верилось как-то меньше, чем в утопленниц.
– А как же ваш сын пойдёт обратно один? Он просто ребёнок. Вы за него не волнуетесь? – осторожно уточнила она, стараясь не оскорбить отцовскую гордость, и подумала: «А вообще-то мысль дельная, стоит завтра захватить с собой шокер».
– Маркос-то? – усмехнулся Оливейра. –
