Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Она щелкнула выключателем, смутно надеясь разогнать ощущение затхлости и враждебности, которым ее встретила квартира. Свет не зажегся — ни одна из пяти лампочек в пыльных плафонах-тюльпанах.
В спортивной сумке, что осталась в прихожей, лежало лишь самое необходимое в дороге и нижнее белье на смену: Олеся уезжала в спешке, словно боялась передумать.
Через дыру в матовом стекле кухонной двери проклюнулся кусочек крошечной кухни — край стола с древней как мир клеенкой. «Я тебя выкину, — пригрозила Олеся. — Вот сегодня и выкину. Погоди, только разберусь со своей комнатой».
Толкнула дверь, на которой когда-то висел постер к «Интервью с вампиром». Ее подруге, Дашке, нравился Том Круз. Олеся балдела от Кристиана Слейтера.
На узкой кровати лежал старый портновский манекен, приваленный обрезками ткани. В воздухе кружили завитки пыли.
Олеся опустилась на колени и достала из-под кровати картонную коробку без крышки. Ее игрушки, ее детство, ее долгий сон, из которого она искала выход. Дверь в Сказку.
Барби пропала.
Олеся коснулась пальцами деревянной куклы в платье из разноцветных лоскутков, которое сшила мама, но тут же отдернула руку и обернулась на звук.
Кто-то копался ключом в замке входной двери.
Олеся встала, отряхнула от пыли колени, улыбнулась и выбежала в коридор.
Улыбка слетела с лица.
Увидев отца, она испытала потрясение. Изможденный старик, сморщенный и сухой, будто высосанный вампиром. Нелепый, сутулый, в мятых штанах на засаленных подтяжках, с запущенным щетинистым лицом.
— Ты? — моргая, прошамкал жалкий пьяница.
— Где мама? — сдавленно, будто ее придушили, спросила Олеся.
Она знала ответ прежде, чем старик снова открыл рот.
Монстр — Старость, Болезнь или Несчастный Случай — забрал ее маму.
2
— Еще раз доброго дня тем, кто с нами. Сегодня в гостях у «Радио Прага» талантливый гуманитарий и специалист по туризму, одна из организаторов оригинального проекта «Взгляд на Прагу из-под моста» и просто человеколюбивая девушка Инна Юхмицкая. Инна, здравствуйте!
— Здравствуйте, здравствуйте.
— Расскажите нашим радиослушателям о проекте.
— Конечно. Наш проект, который начинался как смелый эксперимент, работает в Праге уже третий год, и мы очень надеемся, что не последний. На сегодняшний день команда гидов насчитывает шестнадцать человек, пять экскурсоводов свободно владеют русским языком, половина — английским. Проект является ярким примером возможности сотрудничества бездомных с обществом.
— Подобные проекты реализованы и в других странах.
— Это так. Но мы можем похвастаться эксклюзивной услугой, которая называется «Три дня в Праге».
— Три дня на улицах города в компании бездомного гида?
— Да. Без денег, телефона и других вещей. Только одежда, компания проводника и изнанка столичной жизни. Мы постоянно работаем над расширением списка экскурсий, у каждого гида своя трасса, изюминка.
— Хочу спросить о недавней неприятной шумихе вокруг вашего проекта. Смерть куратора, клиента, гида…
— Это никак не связано с самим проектом и его организацией. Мы предлагаем экскурсантам прогуляться по…
— Тереза Беран, если я не ошибаюсь, куратор. Ее тело, как и тело клиента, Евгения Первенцева, нашли на загородной стройке. Полиция считает, что здесь замешана некая секта.
— Но при чем здесь проект? Вы правильно сказали: секта или кто-то еще. Мы скорбим вместе с родственниками и друзьями покойных, но никто, к сожалению, не застрахован от подобного. На работе, на улице, в магазине. Там были и другие жертвы…
— В основном бездомные.
— Они не работали на нас.
— Пропали еще двое. Ваш клиент и проводник…
— Надеюсь, их скоро найдут. Ну а мы в рамках проекта предлагаем экскурсантам прогуляться по необычным, колоритным маршрутам. Это скрытые тропы вдали от туристических магистралей. Наших клиентов ждут неизгладимые впечатления!
1
Туман, опять этот чертов туман. Не стелящийся над землей тонкими клочьями, а высокая сплошная хмарь, которая пожрала небо, капала с ветвей и дорожных знаков. Частички водяного пара сделали мир тусклым, лишили цвета и блеска, будто видишь его в черном кристалле.
Вечером мужчина в розовом пиджаке и вязаной оранжевой шапке пересек условную границу польского города Ополе и двинулся дальше. О своем местоположении он ничего не знал, все, что у него было, — направление. На плече человека висела старая кожаная сумка.
В блокноте оставалось два чистых листа. Мужчина остановился, присел у земляничного дерева и стал писать:
«Я снова заглядывал в магический шар. И увидел чужое будущее. Олеси и Яна.
Хотел бы я сказать, что у них все будет хорошо, но не могу. Не все. Но сыну Яна сделают операцию по пересадке костного мозга, а Олеся родит чудного малыша, светловолосого Иржи.
Думаю, этого достаточно, чтобы сочинить свой счастливый финал. А еще вы должны помнить, что черный кристалл порой ошибается. Верьте в это, как верю я. Потому что не хочу однажды вернуться в разрушенную, объятую пожарами Прагу, по улицам которой рыскают демонические создания.
Ах да, забыл представиться. Стас Карминов. Можете звать меня Клиент. Или Турист. Или как-то еще. Неважно. Важно лишь то, что я возвращаюсь домой, к своей семье…»
Стас шел на северо-восток. Параллельно железным дорогам и автомобильным магистралям, но всегда немного поодаль, держась безлюдья лесов, полей и речных берегов. Иногда ему казалось, что он по-прежнему в Праге, что город не отпускает его. Поверх опахальных движений веток и змеиной юркости воды наслаивались картинки городского праздника. В Златой Праге была зима, наступило Рождество. То Рождество, которое они мечтали увидеть с Катей.
Снежные шапки на театральных, украшенных бадьями с геранью фонарях. Солнечные блики в мансардных окнах. Вспухшие от снега раструбы водосточных труб. Тряский цокот копыт и разодетые в голубое лошади. Аппетитное ярмарочное веселье, вертепные рождественские рынки — «Ваночные трхи». Теремки с трдельниками, жареными шпикачками, каштанами. Запахи гвоздики, миндаля, пряностей, горячий пар над стаканчиками с глинтвейном. Гудящее, булькающее, жужжащее окружение. Огромная ель. И много-много снега, юрких и колких снежинок, крахмальная крупа, поволока из синего морозного дымка…
Тропинка долго бежала средь бурых полей, затем прижалась правым краем к лесу. Дубовые кроны терялись в седом мареве. Стас обошел песчаный оползень, углубился в подлесок, проходной и замогильно тихий, но стежка снова вильнула. В тумане проступили очертания скромной постройки.
За домиком тянулась железнодорожная колея — Стас различил во мгле красный глаз семафора. Светло-синяя коробка, каменный фундамент, острая крыша. Хибара станционного смотрителя? Стас направился к дому, он был голоден. Сколько суток не ел ничего, кроме яблок? Трое? Четверо?
Он постучал в деревянную дверь, подождал и постучал вновь. Оценивающе осмотрел себя: на месте хозяина он бы встретил такого гостя двустволкой в грудь. «Скоро, если не повезет, встретят на границе — автоматом». Паспорт остался в гостинице, телефон и деньги — в камере хранения Главного вокзала
