Инженер против. Создатель системы - Яр Красногоров
Но Таня знала, что в лексиконе отца не было подходящих выражений. Немногословный, прямолинейный, простой мужик привык отвечать действием на тяжелые вызовы судьбы. Вытирая тыльной стороной слезы, девушка перевела прицел оптики своей винтовки с исчезнувшей фигуры друга за пеленой огня на отца, чтобы как можно дольше прикрывать близкого ей человека.
— РЭЭМ! — оглушающий бас Пал Петровича словно вывел окружающих из оцепенения. — Не-е-т! — он было сорвался с места, чтобы пробиться вперед через стену щитов третьего рубежа, желая самолично, даже если понадобится, то в одиночку, вступить в открытый бой.
«ЗА РЭМА!» — подхватил кто-то рядом, голос был сорванный, но яростный. «ЗА ЦИТАДЕЛЬ!» — заревело в ответ еще громче. Страх, парализовавший защитников, сменился холодной, отчаянной решимостью.
Крик отца стал искрой в пороховой бочке отчаяния. Видимый конец лидера превратился в точку невозврата. Путь назад исчез. Оставался только выбор: умереть, сдавшись, или умереть, сражаясь. Воины выбрали сражаться.
Павел, будучи от природы богатырского телосложения, предпринял еще одну попытку пробиться сквозь людей, но к своему удивлению не смог этого сделать!
Щиты с грохотом сомкнулись, образовав сплошную стальную стену. Копья, пики, заточенные трубы выдвинулись вперед, как иглы дикобраза. Лишь после этого плотный строй защитников, подобно единому механизму, двинулся вместе с ним. Без паники, без эмоциональных выкриков, каждый воин, державший щит, прекрасно осознал, что сила третьего рубежа в их стальном единстве. Подобно легионерам древних армий, воины с короткими выкриками стали шаг за шагом продвигаться вперед, за своим лидером, прямо в пылающий ад.
Тлеющие громилы, прорвавшиеся вглубь завода, казалось, были только рады столкнуться с новым вызовом. Взвыв от восторга, они бросились вперед на эту новую преграду — стену человеческой ярости и отчаяния. Волна зараженных тел хлынула вперед.
И…
Разбилась о железную решимость защитников. В глухих ударах плоть ударилась о сталь. Щиты заскрипели, натужно просели, но тут же оттолкнули врагов назад. Щетина из копий выстрелила из крошечных отверстий с одновременным криком воинов: «АУ-АУ-АУ!!!».
Каждый зомби одновременно получил по три жалящих выпада копья. Если кто-то не смог попасть в цель, это сделал за него стоявший рядом товарищ. Методично, машинно, перемалывающим катком, шаг за шагом, выпад за выпадом, строй третьего рубежа превращался в живую, неприступную стену.
В этот момент позади раздался оглушительный, пронзительный свист. Три десятка казаков под предводительством Захария, с шашками наголо, стреляя из всех стволов, бросились в самоубийственную фланговую атаку. Маневр был простым и понятным — отсечь плотный поток зомби у ворот, чтобы дать время третьему рубежу уничтожить тех, кто проник внутрь.
Павел, оказавшийся в самой гуще сражения, так как в лазарете больше его помощь не была нужна, с легкостью вонзал своё копье пробивая зараженную плоть. Подгоняя воинов, он стремился как можно скорее добраться до Рэма. Он не обращал внимания на льющиеся слезы, жгущие его глаза. В голове мужчины вертелась одна единственная мысль: «Спасти сына своего лучшего друга, протянуть ему единственную, но такую нужную руку помощи».
То же время. Штабной вагон.
— Рэм!!! — Николь задрожала как осиновый лист, глядя на то, как громилы бросили парня в стальном костюме прямо под струю пламени, рвущуюся из шлангов.
Девушка вздрогнула от неожиданности, когда проектор под потолком штабного вагона несколько раз моргнул, а затем потух. «София отключила систему», — пронеслось у нее в голове. Пространство вокруг погрузилось в темноту, наполненную лишь доносящимися звуками битвы. Крики защитников, вой зараженных и сухой треск автоматов давили на уши.
Николь словно оказалась в прежней мастерской, когда к ней завалился тот псих с ножом, и ей пришлось погасить свет и остаться в кромешной темноте. Однако теперь Николь понимала, что Рэм не придет её спасать. Ему самому сейчас требуется помощь.
Подобно лучу надежды, её глаза, привыкавшие к мраку, разглядели тусклый свет диодов, лившийся из самой дальней части вагона. Николь шмыгнула носом. Глядя на переливающуюся в процессоре компьютера гирлянду разных цветов.
— А почему бы и нет⁈ — сама себя спросила девушка, осознавая, что она хочет действовать наперекор прямому приказу Рэма. Мулатка сделала нерешительный шаг вперед, наткнувшись на что-то в темноте. — Блин! — прошипела она, когда на пол упало что-то звонкое.
Выставив руки вперед, Николь двигалась наощупь, ориентируясь на светящийся изнутри визор шлема костюма Вольдемара. Постепенно, привыкая к темноте, она стала различать контуры стоявших предметов, двигаясь все решительнее.
Девушка остановилась лишь тогда, когда её тонкие пальчики скользнули по холодной стальной броне костюма:
— Так, хорошо, Ника, ты же сотню раз видела, как это делается… — приговаривала она, огибая металлического исполина со спины. — Где же ты⁈ — она пробежалась по спине костюма. — Вот! — мулатка с силой дернула за рычаг.
Огромный костюм ожил, с шипением пневматики и лязгом раскрывшись прямо перед ней, освещая её стройную фигуру светом экранов.
— Далеко собралась⁈ — раздался голос из темноты.
Обернувшись, Ника завизжала от неожиданности, когда увидела стоявший рядом с ней темный силуэт со светящимся глазом:
— Putain! («Блядь» по-французски) — Ты чего так пугаешь⁈ — мулатка зажмурилась, когда экран раскрывшегося шлема ослепил её.
— Спрошу еще раз, ты далеко собралась? — её глаз подозрительно сощурился.
— Сонь, ты же умная девочка, сама прекрасно понимаешь, куда я собралась! — огрызнулась Николь.
— Подожди, — требовательно ответила оператор, — ты же помнишь приказ Рэма⁈ Мы должны эвакуироваться с территории завода, если что пойдет не так.
— Помню! И что! — с гневом прорвалось у мулатки. — Никуда я без него не пойду! — она снова попыталась заскочить в костюм.
— Ты собираешься нарушить прямой приказ? — вкрадчивый вопрос Софии заставил ее задержаться.
— Да, млять! Собираюсь! Разве не видно! — она состроила рожицу и указала на костюм.
— Почему?
Ника хотела уже было послать надоедливого оператора, но в её тоне она не услышала ничего, кроме искреннего интереса:
— Потому что у меня есть свобода воли, и я могу сама делать выбор! Я, конечно, люблю Рэма, но не собираюсь слепо делать то, что он сказал! Особенно когда ему нужна
