Создатель системы - Яр Красногоров
Мелкая потасовка, после которой на дороге осталось десять трупов, заставила ухмыльнуться Филина, испытавшего гордость за собственные навыки. Это чистое чувство было одной из немногих эмоций, которые он мог испытывать за последнее время, а потому он старался упиваться каждым мгновением, когда в очередной раз одерживал верх.
Вздохнув, Филипп привел свое дыхание в норму. Ловко шагая по квадратной трубе шириной сорок на сорок, он не сразу заметил, что поликарбонат этого навеса был наглухо провален вниз. Нахмурившись, он заметил ошметки одежды и волос, намертво зацепившихся за железные конструкции. Присев, парень, подобно опытному следопыту, стал рассматривать затертые следы ужасного случая, что здесь разыгрался.
Сперва он увидел раскрученную дверь, выводившую на крышу, где прежний владелец дома так и не успел сделать зону отдыха. «Видимо, люди, что находились здесь, пытались спрятаться в доме, но не получилось», — подумал Филин, уставившись на распахнутую входную дверь дома и калитку и многочисленные отпечатки грязных ног вместе с бурыми пятнами в местах провалившегося навеса.
Оставшись равнодушным даже к размытым дождями следам на заборе, на котором все еще развевался на ветру солидный клок вырванных белых волос, парень обратил внимание на едва видимые следы от необычных колес. Сощурившись, он вглядывался в странную колею застывшей грязи от колесных пар.
— Шесть колес? — вслух произнес парень, возможно, первые слова за неделю. — Необычно, — удивившись такому сочетанию, а также звуку собственного голоса, он с ловкостью и грацией кошки спрыгнул с высоты в два с половиной метра.
Ещё с мгновение рассматривая следы, Филипп пришел к выводу, что здесь был автомобиль, который скорее всего вызволил нескольких человек из дома, после чего умчался прочь из деревни. Он посмотрел куда ведет эта улица, после чего в памяти всплыла перспектива местности, открывшаяся ему с многоэтажки. Заточенный на ориентирование на местности мозг тут же выстроил предполагаемый маршрут. С вероятностью в девяносто процентов, авто отправился на ферма, находившуюся всего в нескольких километрах от поселка.
Не придав своему маленькому расследованию никакого значения, он как ни в чем не бывало отправился дальше, обратно к своему внедорожнику.
Если бы не повторный щенячий лай, про который он забыл в горячке боя, Филипп так бы и прошел мимо. Сплюнув в сторону, он развернулся к дому. Убедившись в том, что каждый зараженный валялся с дырой от пули в башке, он с брезгливостью снял кожаные перчатки, затем достал одноразовые резиновые, которые с недавних пор таскал с собой как раз вот на такой случай, когда придется трогать зараженных.
Оттащив за ноги сперва одно тело, затем другое, парень полностью освободил проход, из которого продолжал доноситься жалобный скулеж. Присев на корточки, Филипп тихо посвистел. Щенок под домом притих, прислушиваясь к новому звуку.
— Ну, давай, вылезай, — тихо произнес парень.
Склонив голову, он увидел, как наружу показалось сразу два мокрых носика. Неуверенно появилась первая пара, а за ней и вторая, похожих на черные бусины, глаз. Не моргая, два щенка изучающе уставились на парня. Крохотные комочки пушистой шерсти дрожали всем телом, то ли от холода, то ли от страха, а возможно, всего и сразу.
Несколько раз показав свои мордочки, щенки неуклюже выбрались наружу. Первый из них был полностью белый и имел на своем ухе черное пятно, а вот второй был его полной противоположностью — черный с белым пятном на другом ухе. Они осторожно осматривали поле боя и странного незнакомца, который пытался изобразить улыбку. К удивлению Филина, эти два пушистых засранца не побежали к нему в раскрытые объятья, а напротив, драпанули прочь. Он с удивлением проследил за их забавным бегом на этих коротких лапках и застыл от изумления и одновременного отвращения, когда эти Биба и Боба подбежали к растерзанному телу своей матери. Щенята жалобно заскулили, отпихнув в сторону руку зараженного, после чего прильнули к её груди и стали с жадностью сосать молоко.
Филипп не выдержал. Сплюнув в сторону, он быстро подошел к щенкам, после чего оторвал их от сдохшей дворняги и, прижав их к себе одной рукой, направился прочь от этой жестокой картины.
Тихо скулящие комки шерсти быстро согревали собой бок Филина. Он чувствовал, как их крошечные, дрожащие тельца успокаивались. Бросив короткий взгляд на эту пушистую парочку, Филипп улыбнулся, увидев, что они, измотанные страхом, осознав, что незнакомец не собирается из есть, тут же уснули ощутив себя в безопасности. Пока он шел по улице, парень прокручивал в голове весь список тех припасов, какие у него есть в машине, гадая, подойдет ли эта еда для его новых компаньонов.
Глядя на мокрые носы белого и черного щенка, Филипп поймал себя на мысли, что теперь, возможно впервые, всё то добро, которое он собирал столько времени, пригодится не только ему одному. В душе колыхнулось забытое чувство из детства, которого он практически не помнил, так как оно находилось за плотной стеной из психологических блоков, выстроенных за время его подготовки. Ощущая, как шерстяные комочки медленно дышат и лишь слегка дергают лапками во время сна, он смутно вспомнил, что всю жизнь мечтал о собаке, а тут у него теперь их было целых две!
Улыбаясь как идиот, он вышел к дому, возле которого находился его крузак. И вдруг понял, что слышит то, чего никак не ожидал услышать. Выглянув из-за угла, Филипп увидел, как его машина сваливает в закат, свернув за углом дома. Открыв рот от удивления, он не мог поверить в то, что в этой деревне ещё остались выжившие.
— Как так⁈ — задал он вслух риторический вопрос.
Осознание приходило постепенно. Филин вспоминал, что орда порой не заходила в поселки, если там не было выживших, но именно сейчас он чуть ли не рассмеялся в голос! Все это время, что он так считал, парень напрочь вычеркивал себя из списка живых! Хотя все это время он как раз был тем бесплотным духом, которого не замечали остальные зомби. И с чего он вдруг решил, что он единственный такой исключительный и неповторимый⁈
Все его скитания на гребне орды день за днем заживо превращали его в призрака. Глядя на бесконечное разрушение и пустые улицы, находясь в одиночестве он неосознанно опустошал себя изнутри,
