Девушка без гарантии. На лезвии ножа - Екатерина Владимировна Скибинских
Астрид рассмеялась. Звонко, но не без сумасшествия. И тут же переключилась.
— И ты все равно продолжаешь ставить условия… У вас с отцом много общего.
— Но со мной тебе веселее, чем с ним, — подмигнула я ей, дерзко ухмыльнувшись. Чем вызвала еще один шквал смеха этой ненормальной.
— Хорошо. Забираю их. Авансом. Пацан мне не нужен — хоть он и забавный, но от него больше писка, чем пользы. А вот Кай…
— Нет, — прозвучало резко. — Ни пыток. Ни флирта. Ни игры. Он не для твоих развлечений.
— А если он сам захочет? — прошептала она, приблизившись и заправив прядь моих волос мне за ухо. — Ты ведь не сможешь запретить ему выбрать меня. Я — острые ощущения. Я — жажда. Я — то, от чего он, возможно, бежит… и к чему рано или поздно вернется.
Я резко отстранилась.
— Он не выбирал тебя. И не выберет. Забери его ради сделки, но без права собственности. Ни тебе, ни отцу я его не продам.
— Лапуля… — протянула она после обсуждения всех деталей. Ее лицо теперь стало опасно спокойным. — Ты только что поменяла одного хищника на другого. Уверена, что выиграла?
— Мне бы хотелось в это верить. — Я пожала плечами. — Но так я хотя бы выбрала зверя сама.
Наступила тишина. Астрид не моргала. Потом провела рукой по своим волосам, выдохнула, усмехнулась.
— Ладно. Договорились. Забираю твоих мальчиков. Никого не калечу. Кая, если сильно попросит, тоже не трону. Но он… слишком хороший трофей. — Ее взгляд сделался мечтательным. — Такой интересный экземпляр. У него что-то в глазах. Смерть? Гнев? Желание? Или все вместе. Я бы изучила.
— Нет. — Я встала. — Он не часть твоего зверинца.
— Оу, — фальшиво обиделась она, но глаза заблестели азартом. — Боишься, что я его сломаю?
— Боюсь, что он мне нужен живым и целым.
— И ты думаешь, я причиню ему вред?
— Думаю, ты причиняешь вред просто своим присутствием, — процедила я сквозь зубы.
Астрид вскинула брови. Но… рассмеялась снова. Но тише. Уже почти дружелюбно.
— Я постараюсь. Но… не обещаю ничего лишнего. Он красив. А я не ангел.
— Ты хаос в латексе.
— И ты только что заключила с ним союз, — с усмешкой кивнула она. — Приятных снов, будущая невеста.
И исчезла за дверью, будто растворилась в воздухе. А я упала на кровать. И впервые за все это время по-настоящему испугалась. Не за себя. За тех, кого только что отдала другому монстру… в обмен на призрачную надежду.
Глава 47
Дни не текли — они сыпались, как блестящая пыль с гирлянд, под которыми всегда скрываются ржавые провода. Меня таскали из зала в студию, из студии на балконы и в стеклянные купола. Наряжали в идеально сидящие платья, шелестящие при каждом шаге, как мимолетные аплодисменты. Гладкие дорогие ткани из последних коллекций с наносоставами для терморегуляции и автоглажки. Я была как витрина, на которой должно быть идеально все: походка, наклон головы, улыбка.
Сотни вспышек. За каждым взглядом охраны — молчаливое «не оступись». За каждым кивком — ожидание, что я сделаю «правильное лицо». Я делала. Улыбка — мягкая, теплая, податливая. Глаза — пустые, чтобы случайно не просочилось то, что внутри. А внутри… хрустело. Как трескающийся лед под сапогами.
Люциан держался рядом. Всегда чуть ближе, чем хотелось бы. Его ладонь — сухая, тяжелая — слишком часто ложилась на мой локоть. Он не произнес ни слова про Астрид. Не заикнулся об исчезновении Кая и Итана. Продолжал делать вид, что все под контролем. Что я все еще зависима.
Я проверяла. Осторожно, между делом:
— Я бы хотела увидеть свою команду.
— Сегодня у них осмотр. Перенапряжение. Они под наблюдением, все в порядке. Я лично проследил, чтобы для них были условия не хуже лучших станций восстановления.
— Запись можно?
Слова звучали мягко. Почти без интереса. Он, не моргнув глазом, показывал ту же самую видеозапись. Слишком светлая комната, слишком спокойные лица. Кай и Итан пьют что-то из стеклянных стаканов с узорчатыми стенками. Или едят изысканные блюда. А может, смотрят по головизору последние новинки кинематографа… Стоит признать, умельцы у отца что надо, не знай я, что это фейк, я бы даже поверила, что мои парни в самом деле там. Вот только пыльца за окном мерцает каждый раз одинаково. Тот же луч света, та же муха на стекле. К третьему просмотру я знала: это петля. Но продолжала кивать. И улыбаться.
Он знал, как подавать ложь. Я — как ее глотать.
Тем временем отец закручивал PR-машину.
«Сенсационное воссоединение».
«Пропавшая дочь магната Люциана Ар’Рэйвена найдена живой спустя одиннадцать лет».
«Наследница, пережившая катастрофу, возвращается к отцу!»
«Душераздирающее воссоединение: слезы, объятия, прощение…»
На фоне трехуровневого фонтана из капель серебристого тумана мы с ним обнимались под взглядами тысяч глаз. За мной — живой оркестр в полуретростиле. В воздухе — аромат флористической композиции из светящихся георгин и цитрусовой пыльцы, которую выбрасывали особые дроны.
Объективы прожигали нас вспышками. Я — в его объятиях. Он — с мерцающими от псевдослез глазами. Наноуправление слезными железами, наверное, одна из любимых фишек у политиков. И ведь работало. Публика ревела от умиления, а я прижималась к нему, словно не помнила, как он меня отдал пиратам, как вычеркнул из жизни, как не искал.
Но это был лишь первый акт. На сцену вышел следующий игрок.
— Знакомься: Льюис Далрен. Сын и наследник Армана. Твой будущий муж, — представил его Люциан в тот вечер с выражением гордого режиссера, демонстрирующего главного актера.
Льюис являл собой карикатуру на богатого наследника: зализанные волосы с жемчужным отблеском, ботоксная улыбка, глаза, горевшие неестественным блеском от синтетических стимуляторов. От него пахло дорогим одеколоном, но сквозь аромат пробивалась кисловатая вонь дешевого «электрорая».
— Ну привет, звезда эфиров, — с блеклой усмешкой прошептал он мне в щеку, влажный и липкий. — Сыграем пару сезонов вместе, а потом ты направо, я налево. Главное — папашам понравиться.
На публике он играл влюбленного до истерики. Обнимал за талию, дарил цветы, устраивал внезапные поцелуи, от которых у меня начинал дергаться глаз.
Я держалась. Безупречно. Народ обожал «сильную девушку с трудной судьбой». Люди готовы были прощать мне все. Даже то, о чем не знали. Особенно то, о чем
