Голоса иных миров - Эдуард Сероусов
После ухода Ричарда Ева долго не могла заснуть. Его слова резонировали в её сознании, сливаясь с её собственными мыслями, опасениями и надеждами. Она стояла на пороге чего-то беспрецедентного – не просто научного эксперимента, но экзистенциального путешествия, которое могло изменить самые основы её понимания себя и мира.
И всё же, несмотря на все страхи и неопределенности, она чувствовала странное спокойствие, почти чувство предназначения. Как если бы вся её жизнь – её исследования в ксенолингвистике, её потеря Томаша, её одиннадцатилетнее путешествие к звездам – всё вело к этому моменту, к этому мосту между разными формами сознания.
С этой мыслью она наконец погрузилась в сон, который, к её удивлению, был глубоким и спокойным, без сновидений о Харра или о чем-либо еще – словно её подсознание давало ей последнюю ночь отдыха перед самым интенсивным опытом её жизни.
Глава 11: Интерфейс
Полковник Штерн смотрел на голографическую проекцию инопланетной структуры, медленно вращающуюся в центре конференц-зала «Тесея». Его лицо оставалось непроницаемым, но напряжение в плечах и жестко сжатые губы выдавали глубокую обеспокоенность.
– И вы уверены, что это именно то, чем кажется? – спросил он, обращаясь к Фернандо и Еве, которые представляли результаты последнего анализа. – Специально созданный для нас интерфейс?
Фернандо кивнул, его глаза блестели от научного возбуждения, которое он даже не пытался скрыть.
– Абсолютно уверен, полковник. За последние три дня колонии Харра сформировали эту структуру в месте нашей последней посадки. Конструкция не имеет аналогов среди других архитектурных форм, которые мы наблюдали на планете. Более того, – он увеличил определенный сегмент голограммы, – видите эти биолюминесцентные узоры? Они содержат повторяющиеся элементы нашей собственной математической последовательности, которую мы передавали в качестве основы для коммуникации.
– Другими словами, – добавила Ева, – они не просто создали структуру. Они пометили её нашими собственными символами, чтобы мы точно поняли её назначение.
Ричард, сидевший напротив, наклонился вперед.
– Это беспрецедентный уровень адаптации к потребностям другого вида. С антропологической точки зрения, такое поведение указывает на исключительно развитую способность к эмпатии и межвидовому взаимодействию.
– Или на изощренную ловушку, – тихо добавил Штерн.
В комнате повисла напряженная тишина. Затем Анна, до этого молча наблюдавшая за дискуссией, прочистила горло.
– Думаю, важно отметить, что все наши данные о поведении Харра указывают на их искренний интерес к коммуникации. Они продемонстрировали последовательную, методичную стратегию установления контакта – от первоначальных математических сигналов, отправленных на Землю, до создания этой структуры. Если бы их намерения были враждебными, такая сложная, долгосрочная стратегия кажется… избыточной.
– Согласен с доктором Кригер, – кивнул Ричард. – Более того, колонии Харра, с которыми мы уже взаимодействовали, могли бы причинить нам вред во время предыдущих миссий, если бы хотели этого. Их биохимические возможности и контроль над окружающей средой делают их весьма опасными, если бы они решили атаковать.
Штерн провел рукой по короткостриженым седеющим волосам – жест, который Ева научилась распознавать как признак внутренней борьбы между профессиональной осторожностью и научным любопытством.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Допустим, это действительно коммуникационный интерфейс. Что конкретно он делает, по вашему мнению?
Тут в разговор вступил Юсуф, который до этого молчал, сосредоточенно изучая данные на своем планшете.
– Если наш анализ верен, это био-нейронный интерфейс, – сказал он, выводя на общий экран новую серию диаграмм. – Структура содержит компоненты, которые, по-видимому, способны взаимодействовать с нейронной активностью гуманоидного мозга. Здесь, – он указал на центральную часть конструкции, – находится нечто вроде резонансной камеры, предназначенной для создания квантово-когерентного поля.
– На простом языке, доктор, – попросил Штерн.
Юсуф сделал глубокий вдох.
– Это устройство, которое может создать прямую связь между человеческим мозгом и коллективным разумом Харра. Не лингвистическую, не символическую, а непосредственную нейронную связь.
По конференц-залу прокатился коллективный выдох. Такая возможность одновременно захватывала и пугала.
– Насколько безопасно такое взаимодействие? – спросила Чжао, впервые вступая в разговор.
– Неизвестно, – честно ответил Юсуф. – Мы никогда раньше не сталкивались с технологией, способной создавать прямой интерфейс между различными формами сознания. Теоретически, это может варьироваться от простого обмена базовыми ощущениями до… полного слияния сознаний.
– Полного слияния? – резко переспросил Штерн. – Вы говорите о том, что человеческий разум может быть… поглощен этим коллективным сознанием?
– Не обязательно поглощен, – возразила Ева. – Скорее, временно связан с ним. Думайте об этом не как о растворении индивидуальности, а как о расширении перспективы. Как если бы вы внезапно смогли воспринимать мир глазами другого человека, сохраняя при этом своё собственное "я".
– Но Харра – не другой человек, – заметил Штерн. – Это фундаментально иная форма сознания, организованная на совершенно других принципах.
– Именно поэтому такой интерфейс так ценен, – горячо возразила Ева. – Это может быть единственный способ по-настоящему понять разум, чьи базовые когнитивные структуры несовместимы с нашими.
– И единственный способ полностью потерять себя, – тихо добавил Штерн.
Атмосфера в комнате стала еще более напряженной. Ева чувствовала, как экипаж разделяется на две фракции – тех, кто видел в интерфейсе беспрецедентную возможность, и тех, кто воспринимал его как потенциальную угрозу.
– Я предлагаю компромисс, – сказала Анна, всегда выступавшая медиатором в подобных ситуациях. – Мы организуем еще одну миссию на поверхность для более детального исследования интерфейса, но без прямого подключения к нему. Используем всё доступное нам оборудование для анализа его структуры и функций. Только после полного анализа данных мы примем решение о возможности экспериментального подключения.
Штерн медленно кивнул.
– Разумное предложение. Доктор Вега, доктор Новак, подготовьте план исследовательской миссии. Доктор аль-Фадил, сосредоточьтесь на разработке протоколов безопасности для потенциального подключения – даже если мы решим не использовать интерфейс, такая информация будет полезна для отчетов. Доктор Нкомо, я хочу получить вашу оценку культурных импликаций этого предложения Харра. Что это говорит об их обществе, их ценностях?
Все кивнули, принимая свои задания.
– Миссия состоится через 48 часов, – заключил Штерн. – Состав: доктор Новак, доктор Вега, доктор аль-Фадил и я. Доктор Чжао будет координировать с орбиты, доктор Кригер и доктор Нкомо будут мониторить ситуацию с корабля.
Когда собрание завершилось, Ева задержалась в конференц-зале, продолжая изучать голографическую проекцию интерфейса. Она не могла избавиться от ощущения, что это устройство каким-то образом связано с её снами – с теми странными видениями океана, коралловых структур и непосредственного понимания, которые преследовали её с начала путешествия.
– Доктор Новак?
Она обернулась и увидела Юсуфа, стоящего в дверях с обеспокоенным выражением лица.
– Да, Юсуф?
– Можно поговорить с вами наедине? – спросил он, оглядываясь, словно опасаясь, что их могут подслушать.
– Конечно, – Ева выключила голограмму и последовала за ним
