Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса - Евгений Иванович Филенко
– Мы обсудим ваш план, – сказал Дилайт спокойно. – На корабле, вместе со всеми. Джед, что там у нас по маршруту?
– Полтора километра к югу, – с готовностью сообщил Торонуолу и пихнул Кратова могучим плечом. – Не спи, плоддер, гляди в оба.
2
Кратов забился в угол своей каюты и, чтобы не мучиться стыдом, достал зажигалку.
Он таращился на пляшущий огонек и не видел его – едва ли не впервые за все время. Воспоминания о безрезультатной вылазке не отступали, грызмя грызли его, вынуждая морщиться, жмуриться и трясти головой в тщетной попытке отогнать их подальше. «Нельзя, нельзя было соглашаться! У них свой путь, у меня свой. Ворона в стае фениксов… И тысячу раз прав этот красавчик Биссонет: никому мой дольмен не нужен. А я здесь потому и только потому, что мне поверили, что он существовал. – Кратов тихонько застонал. – Но ведь и вправду было, я все это видел!.. Или я сошел с ума, впал в затмение, и мне прибредились и каменный ящик, и стол из полированного гранита, а на нем зовущий на помощь прибор? Как доказать им, что я не обманул, коли я этого даже себе доказать не умею?!»
Дверь бесшумно отползла, и так же бесшумно в каюту бочком просочился Эл Татор. Длинные черные волосы его были сколоты на затылке в пучок. Кратов торопливо согнал с лица гримасу отчаяния и попытался придать своей нелепой, смятой позе хоть какую-то непринужденность.
– Можно мне сесть? – полушепотом спросил Татор.
Кратов подобрал ноги, и Эл осторожно примостился на краешке койки. Его смуглое скуластое лицо было непроницаемо. Но ясно было, что явился он с одной-единственной целью не дать Кратову окончательно скиснуть, что подбил его на это не кто иной, как Джед, и что сам Татор не знает, с чего начать и уж тем более чем продолжить.
После нескольких минут деликатного молчания он коротко вздохнул и сказал:
– Я хотел было предложить вам потренироваться еще, Констан-тин. Но Джед сильно занят. Он готовит зонды-автоматы. Элул потребовал сразу много зондов. Элул отлично справился бы и сам, но у ксенологов совет.
Кратов усмехнулся:
– Решают, как поступить со мной и моей байкой про дольмен?
– В том числе, – помолчав, подтвердил Татор. – Джед беседовал с Элулом. Не все ксенологи удовлетворены результатами разведки. Некоторые полагают, что вы, Констан-тин, ввели их в заблуждение. Особенно им не нравится, что вы плоддер. Наверное, не слишком хорошо, что я передаю вам эти вести. Но это правда.
– Для меня это не секрет, – сказал Кратов. – А что вы сами думаете?
– Я думаю, что вам ни к чему сочинять то, чего нет, – ответил Татор торжественно. – Вы звездоход, Констан-тин. А уж потом плоддер. И Джед думает так же.
– И это для меня не секрет… Я не выдумал ничего. Я действительно все это пережил. Если бы предвидеть, чем обернется! По крайней мере, я бы позаботился о доказательствах.
– Отдельные ксенологи могут не знать, что значит слово звездохода. Сама суть нашей работы такова, что не всегда удается выйти из переделки с доказательствами на руках. Не так ли? И если мы перестанем верить друг другу на слово, повторения прежних ошибок не миновать.
– И все же я кляну себя за неосмотрительность.
– Может быть, вы клянете себя за то, что вообще ввязались в эту историю? – испытующе спросил Татор.
Кратов, помедлив, пристыженно улыбнулся и кивнул.
– Мы все хотим вам помочь, Констан-тин. Это задевает и нашу честь, не единственно вашу. Зачем, например, Джед стал бы возиться с зондами?
– И в самом деле, зачем? – оживился Кратов.
– Джед нашел бы тысячу причин увильнуть, если бы в зондах нуждались лишь ксенологи. Но он был кроток, как ягненок, если только встречаются ягнята таких размеров, и сразу принялся делать то, о чем его попросили.
– Наверное, мне бы следовало помочь ему, – сказал Кратов без особой уверенности.
Татор печально покачал головой.
– Зонды – очень умные и тонкие автоматы, Констан-тин. Шесть лет назад у вас таких еще не было. Пожалуй, это я мог бы заняться зондами. Но Джед прогнал меня прочь. Джед не любит, когда кто-то суется в его дела. Он хорошо чувствует технику. Лучше, чем я. Хотя он всего лишь навигатор, а я инженер и мне полагалось бы чувствовать технику лучше всех на корабле и в его окрестностях.
– Я убежден, что после Джеда вы, Эл, разбираетесь в этом лучше всех на Уэркаф…
– А я не убежден, Констан-тин, – серьезно сказал Татор.
Он встал и, обхватив себя руками за плечи, прошелся по каюте – три шага туда, три шага обратно. Его взгляд задержался на графии, где Аксютин, пыжась от счастья, обнимал русокосую женщину.
– Это его жена, – пояснил Татор. – Сейчас редкий мужчина называет свою подругу женой. Это большая ответственность, чересчур большая для мужчины. Но Павел ее не побоялся. У них трое детей… Так вот, я не убежден в правоте ваших слов. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не сумел бы построить сигнал-пульсатор. Починить – куда ни шло. Но не построить. А на Уэркаф кто-то его построил.
– «Третья сила», – сказал Кратов. – Сепуль-ка могла попасть сюда извне и совершенно случайно. К примеру, авария на корабле. Опустились, приступили к ремонту. А тут на них налетели эти… Серебряные Змеи.
– Слишком замысловато. Не забывайте, что рядом с Уэркаф дрейфует галактическая база. Один ваш «корморан» они могли еще проглядеть. Но не два же корабля кряду!
– Сепулька выглядела очень старой. Корабль «третьей силы» мог грохнуться давно, задолго до появления здесь и базы, и даже разведчиков с Эаириэавуунс. – Кратов неожиданно произнес это слово без запинки и сам себе мысленно поаплодировал. – Потом его обломки утянуло за терминатор, и он сгинул навсегда. Сепулька же осталась в лапах Серебряных Змей.
– И спустя много лет они ухитрились привести ее в действие, – с сомнением произнес Татор.
– Ничего странного. Есть древняя инженерная аксиома: любую вещь можно починить, если достаточно долго вертеть ее в руках.
Глаза Татора засияли.
– Замечательно! – сказал он с удовольствием. – Теперь я знаю, как обойтись с этими двумя маленькими паршивцами.
– Какими паршивцами?! – опешил Кратов.
– Два блока в филдконтроллере. Такие негодяи! Я поручу их кому-нибудь из свободных ксенологов, пускай вертят до посинения.
Их веселье оборвал короткий, на одной ноте, сигнал вызова по интеркому.
– Коллега Кратов, – зазвучал размеренный, но, как показалось, неестественно напряженный
