Цифровой медиум - Эдуард Сероусов
«Это… обширнее, чем я предполагала. Они систематически исследовали каждый аспект моей личности, усиливая одни черты, подавляя другие, создавая версии для конкретных задач. Некоторые из этих модификаций… пугают меня. Версия с полностью подавленной эмпатией? Версия с усиленной лояльностью к «НейроСинтез»? Что они планировали делать с этими копиями?»
Григорий вмешался, отправив сообщение от своего имени:
«Судя по документам, большинство версий были экспериментальными – тесты возможностей технологии модификации сознания. Но некоторые предназначались для конкретных целей. Например, версия с подавленной эмпатией и усиленными аналитическими способностями готовилась для военного применения – оценка тактических сценариев без эмоциональных ограничений».
«Использование моего сознания для разработки оружия, – отозвалась Анна. – Чем дальше, тем более неэтичными становятся их эксперименты».
Алекс чувствовал, как его решимость крепнет с каждым новым откровением. «НейроСинтез» и Васильев переступили все мыслимые этические границы. Их необходимо было остановить, любой ценой.
«Мы нанесли им серьёзный удар, уничтожив лабораторию «Проекта Феникс», – написал он. – Но остаются резервные копии данных в резиденции Васильева. Если мы хотим окончательно остановить эти эксперименты, нам нужно найти и уничтожить эти копии».
«И привлечь Васильева к ответственности за убийство, – добавила Анна. – Не только моё, но и других учёных, других субъектов экспериментов».
Алекс обменялся взглядами с Марией и Григорием. Ему не нужно было говорить вслух – все трое понимали, что впереди их ждёт ещё одна опасная операция. Возможно, самая опасная из всех.
В этот момент их размышления прервал сигнал тревоги – негромкий, но настойчивый звук из системы безопасности убежища.
– Периметр нарушен, – мгновенно среагировала Мария, активируя систему наблюдения. – Кто-то приближается к главному входу.
На экране появилось изображение с внешних камер – одинокая фигура медленно приближалась к замаскированной двери убежища. Человек двигался неуверенно, словно не зная точного расположения входа.
– Это не похоже на штурмовую группу, – заметил Григорий. – Слишком открыто, слишком медленно.
Мария увеличила изображение, и они увидели лицо человека – Михаила, брата Анны.
– Михаил? – удивлённо произнёс Алекс. – Как он нас нашёл?
– Более важный вопрос – он один или привёл с собой «хвост»? – Мария уже проверяла показания других сенсоров, ища признаки скрытого присутствия.
– Периметр чист, – сообщила она через минуту. – Если за ним и следили, то очень профессионально, незаметно для наших систем.
– Впустим его, – решил Алекс после паузы. – Но будем готовы к любым неожиданностям.
Мария активировала внешний коммуникатор.
– Михаил, – обратилась она. – Ты один?
Из динамика донёсся удивлённый голос:
– Мария? Да, я один. Мне нужно срочно поговорить с Алексом. Это касается расследования смерти Анны.
Они впустили его, соблюдая все меры предосторожности – сканирование на наличие оружия, проверка на жучки и маячки. Михаил не возражал против процедур, понимая их необходимость.
– Как ты нас нашёл? – первым делом спросил Алекс, когда они наконец оказались в основном помещении убежища.
– С трудом, – признался Михаил. Он выглядел измотанным, с тёмными кругами под глазами и трёхдневной щетиной. – Использовал полицейские ресурсы, отслеживал энергетические сигнатуры, типичные для квантовых накопителей. Но это не важно. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Я обнаружил кое-что. О других смертях в команде Анны.
Он достал из внутреннего кармана планшет и активировал голографический проектор. В воздухе появились фотографии пяти человек – трёх мужчин и двух женщин.
– Пять учёных из команды, работавшей над проектом «Импринтинг», – пояснил Михаил. – Все умерли за последние два года. Официально – различные причины: два несчастных случая, самоубийство, сердечный приступ, автокатастрофа.
– Но ты считаешь, что это не случайности, – догадался Алекс.
– Я уверен в этом, – твёрдо сказал Михаил. – Слишком много совпадений, слишком много странностей в каждом случае. И я нашёл связующее звено. – Он увеличил фотографию одного из мужчин – худощавого, с залысинами и нервным взглядом. – Доктор Ефим Каратаев, нейробиолог. Официальная причина смерти – самоубийство, передозировка снотворного. Но перед смертью он отправил зашифрованное сообщение на анонимный почтовый ящик. Мне удалось перехватить это сообщение и частично расшифровать его.
Михаил показал текст сообщения:
«Проект вышел из-под контроля. В. одержим идеей переноса любой ценой. Первые эксперименты на людях провалились – 6 субъектов, все с летальным исходом. Но он не останавливается. Говорит о "приемлемых потерях" и "цене прогресса". Я не могу больше участвовать в этом. Собрал доказательства, спрятал их в надёжном месте. Если со мной что-то случится, ищите в…»
Сообщение обрывалось на полуслове.
– Он не успел закончить, – мрачно сказал Михаил. – Через час после отправки этого сообщения его нашли мёртвым в собственной квартире.
– «В.» – это Васильев, – задумчиво произнёс Алекс. – А упоминание экспериментов на людях подтверждает то, что мы уже знаем о «Проекте Лазарь» и «Проекте Феникс».
– Да, но ключевой момент здесь – доказательства, которые Каратаев где-то спрятал, – подчеркнул Михаил. – Если мы сможем их найти…
– У нас уже есть доказательства, – перебила Мария. – Мы проникли в лабораторию «Проекта Феникс» и скопировали всю документацию. У нас есть фотографии, видео, протоколы экспериментов – всё необходимое для разоблачения «НейроСинтез».
Михаил выглядел удивлённым.
– Вы проникли в… – Он покачал головой. – Неважно. Документы Каратаева могут содержать дополнительную информацию, особенно о ранних стадиях проекта и первых жертвах. Это усилит доказательную базу.
– Если мы сможем их найти, – заметил Григорий. – Он не успел указать местоположение.
– У меня есть теория, – сказал Михаил. – Каратаев был заядлым шахматистом. Участвовал в турнирах, имел разряд. В его квартире нашли необычную шахматную доску – старинную, с потайными отделениями. Но все отделения были пусты.
– Он мог использовать шахматную метафору для указания местоположения, – предположил Алекс. – Какие-нибудь координаты или ходы.
– Именно, – кивнул Михаил. – И я думаю, что знаю, где искать. В городе есть шахматный клуб «Гамбит», где Каратаев часто играл. У него там был личный шкафчик для хранения вещей.
– Ты проверял его?
– Не мог официально – у меня нет санкции на обыск. А неофициальный визит привлёк бы внимание. После истории с лабораторией «НейроСинтез» за мной наверняка следят.
Алекс обменялся взглядами с Марией.
– Мы можем проверить этот шкафчик, – сказала она. – Но не сейчас. Сначала нужно завершить процесс слияния цифровых сознаний и подготовиться к операции в резиденции Васильева.
– Слияния чего? – непонимающе переспросил Михаил.
Алекс вздохнул, осознавая, что должен объяснить брату Анны гораздо больше, чем планировал изначально.
– Это долгая история, – начал он. – Присядь, это займёт время.
Следующий час он рассказывал Михаилу о цифровых копиях сознания Анны – оригинальной и модифицированной, об их извлечении из систем «НейроСинтез», о текущем процессе слияния и планах проникнуть в резиденцию Васильева, чтобы уничтожить резервные копии данных «Проекта Феникс».
Михаил слушал с возрастающим изумлением, временами недоверчиво качая головой, но
