Последний вольный - Виктор Волох
Я тяжело вздохнул, выпуская облачко пара.
— Диана. Неужели у этой суки батарейки никогда не садятся?
Я быстро просканировал будущее, хотя результат был предсказуем.
— Горелый внизу. Сторожит выход из лифтовой шахты, как цепной пес. Ждет, когда мы спустимся к нему в лапы. А его подружка решила срезать путь по стене.
Леся посмотрела на черное небо, где должны были появиться звезды, потом вниз, на ползущее свечение. Я видел, как в её голове крутятся шестеренки.
— Ты гадаешь, кто успеет первым? — спросил я. — Ветряна или Диана?
— Угу.
— Ставлю на Диану. Она ближе и злее.
— Ох… — Леся на секунду задумалась, кутаясь в шаль. — Мы снова бежим?
— План хороший, но нет. — Я покачал головой. — Слишком долго бегать от таких волков — плохая примета. У них вырабатывается рефлекс гончей: если дичь бежит, её надо гнать до разрыва сердца. Пора показать зубы.
Я вытащил стеклянный жезл обратно и вложил его в замерзшую ладонь Леси.
— Спрячься. Вон туда, за стальные балки шпиля, чтобы тебя с края не было видно. Когда появится Ветряна — ори так, чтобы в Кремле услышали. Махай этой штукой, как гаишник.
— А ты?
— А ты будь умницей и просто делай, что я говорю. Не высовывайся.
— Я не пай-девочка, Макс, — огрызнулась она, но я заметил, как уголки её губ дрогнули в попытке улыбнуться.
Она послушалась. Отступила в тень, за массивные опоры конструкции, так, чтобы оказаться вне зоны видимости подъемника и края крыши. Я остался один на продуваемом всеми ветрами мостике, ожидая гостей.
Едва Леся скрылась за стальными опорами шпиля, я прошел чуть дальше по техническому мостику. Несмотря на безумную высоту, воздух здесь был почти неподвижен — защитный купол особняка работал на совесть, отсекая ветер, чтобы гости, вздумавшие полюбоваться видом, не испортили укладку.
Убедившись, что отошел достаточно далеко, я сунул руку в карман и достал пару тяжелых латунных дисков, испещренных охранной вязью. Один я положил у перил, другой — у самой стены башни, создавая невидимую черту поперек мостика. Затем отступил в тень и стал ждать.
Вид был сногсшибательный. С этой точки Москва лежала передо мной как на ладони, расчерченная освещенными дорогами проспектов. Воздух был морозным и, глядя на россыпь огней внизу, я вдруг поймал себя на странной мысли. Я скучал по этому. Чего-то важного не хватало в моей тихой, пыльной жизни на Хитровке. Того самого чувства лезвия бритвы под ногами, которое я заново открыл для себя за последние двое суток.
Мертвенное свечение, ползущее по стене, исчезло на секунду, а затем появилось на моем уровне, просвечивая сквозь ажурные решетки ограждения.
Диана перемахнула через парапет с грацией кошки и ступила на мостик. Она увидела меня сразу. Замерла на долю секунды, оценивая обстановку, а затем двинулась ко мне — плавно, неотвратимо, как сама смерть.
Я подпустил её поближе. Метров на семь.
— Тын, — произнес я короткое командное слово.
Латунные диски на полу полыхнули золотым огнем. Между ними, от перил до стены и вверх, в черное небо, с гудением встала стена. Это был «Щит Сварога» — полупрозрачная, едва заметная рябь воздуха, через которую не пролетит ни пуля, ни заклинание, ни человек. Теперь ни одна физическая сила в этом мире и в соседнем тоже, не могла пересечь эту черту без моего разрешения.
Диана остановилась как вкопанная.
Она подняла руки, красивые, ухоженные руки убийцы, и я увидел, как вокруг её пальцев начинает собираться ядовито-зеленое сияние. Она смотрела на меня сквозь прозрачный барьер, и даже маска не могла скрыть её бешенства.
— Не утруждайся, — лениво бросил я. — Ты могла бы проломить его, будь я по ту сторону города. Но пока я стою здесь и держу контур своей волей, ты скорее надорвешься, чем сделаешь в нем дырку.
Она медленно опустила руки, гася магию.
— Это не вечно, Курганов, — произнесла она. Голос её был мягким, тягучим и смертоносным. Я снова почувствовал этот яд, личный, не профессиональный. — Твоя батарейка сядет раньше, чем мое терпение.
— Так давай скоротаем время за беседой.
Я скрестил руки на груди, небрежно привалившись к ограждению спиной к пропасти.
— Я давно хотел тебя спросить кое о чем.
Диана молчала, сверля меня взглядом.
— Для начала, мне было бы любопытно узнать, что вы, упыри, планировали сделать с Лесей, — продолжил я спокойным тоном. — Но я реалист и знаю, что правды ты мне не скажешь. Поэтому спрошу о том, что, кажется, волнует тебя куда больше служебных обязанностей.
Я склонил голову набок, всматриваясь в её фигуру.
— Откуда столько ненависти, красавица? Ты смотришь на меня так, будто я лично сжег твой дом и убил твою собаку. Мы знакомы? Или у тебя просто аллергия на мое лицо?
Диана сверлила меня взглядом сквозь золотистую рябь барьера. Тишина затянулась. Я только открыл рот, чтобы подтолкнуть её к ответу, когда она наконец заговорила.
— Ты не мог просто сдохнуть тихо, да? — Её голос был низким, вибрирующим от эмоции такой силы, что она почти физически ощущалась. Ненависть? Боль? Гнев? Всё сразу. — Я знала, что ты вернешься. Это всегда был ты, Курганов. Вечная заноза в мироздании.
— Так, — сказал я, приподняв бровь. — Давай попробуем еще раз, только без драмы. Почему…
— Заткнись!
Голос Дианы сорвался на хриплый визг.
— Не смей со мной разговаривать своим менторским тоном! Это была твоя вина. Всё это дерьмо — на твоей совести. И теперь ты пытаешься повторить? — Ядовито-зеленое свечение вокруг её рук вспыхнуло ярче, освещая безумие в её глазах. — Такие, как ты, всегда всё портят. Всегда делают хуже, пытаясь «спасти». Если бы тебя не было… если бы ты просто исчез, я могла бы всё исправить. Спасти тех, кто действительно был важен.
Внезапно она резко повернула голову вправо, глядя в пустоту над пропастью.
— Прекрати! — рявкнула она кому-то невидимому.
Я уставился туда же, проследив за её взглядом. Там было только черное небо и ветер. Я просканировал область магическим зрением — пусто. Ни духов, ни призраков.
— Эм, — протянул я осторожно. — Послушай, если ты ждешь подкрепления с воздуха, то…
— Тебе ведь снятся сны, правда? — спросила Диана, не глядя на меня. Её тон резко сменился на отстраненный, мечтательный, словно она вела два разговора одновременно — со мной и с голосами в своей голове. — Я вижу их, Максим. Огонь, камень, холод.
