Королева - С. Массери

Мы подъезжаем к зданию клуба, у которого сегодня стоит намного меньше мотоциклов. Но у Адских гончих сегодня была напряженная ночь, и, наверное, их нельзя винить за то, что они решили поспать.

Я подавляю нервный смех, чем заслуживаю любопытный взгляд от Аполлона.

Двигатель нашей машины не успевает заглохнуть, как Малик появляется в главных дверях и принимается ждать нас на крыльце с печальным блеском в глазах.

Наверное, ему должно быть грустно, ведь недавно он стал свидетелем гибели своего босса. Я не вижу, чтобы его глаза покраснели от слез, если только он не собирается приберечь их до того, как останется один.

Я быстро поднимаюсь на крыльцо к Малику, а Аполлон и Джейс следуют за мной.

– Спасибо, что пришли. – Малик по очереди пожимает всем нам руки. – Я знаю, что он сделал это не только для себя, но и для всех вас.

– Надеюсь, он не будет держать на нас зла, – говорю я и прикусываю губу.

Изнутри доносится какой-то треск, и Малик вздрагивает.

– Кто хочет войти? Он там один. Несколько парней ремонтируют забор на заднем дворе, который прострелил Вульф, но остальных я отослал прочь.

Я шокированно перевожу взгляд с него на Аполлона, а затем на Джейса. Если честно, я не знаю смогу ли вернуть его с той стороны.

– Ты сможешь, – шепчет Аполлон, будто прочитав мои мысли, и прижимает ладонь к моей щеке. – Ему нужна твоя помощь, детка.

Я тяжело сглатываю и киваю, а затем прохожу мимо Малика и приоткрываю тяжелую дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, а потом она с глухим грохотом закрывается за мной.

Я замечаю, что Адские гончие проделали хорошую работу по восстановлению здания клуба. Он похож на старый, но стал лучше. Потолки теперь выше, помещение с баром в углу и столиками – больше, а также появилась лестница, ведущая в комнаты наверху. Здесь все еще стоит запах свежесрубленного дерева и опилок.

Вульф сидит на барной стойке, раскачивая ногами. Рядом с ним лежит пистолет, в руке он держит бутылку «Джек Дэниелс», а вокруг него все усеяно осколками. Его лицо представляет собой лоскутное одеяло, сотканное из синяков. Его губа и лоб разбиты, щека потемнела, под глазом красуется синяк, а на руках я вижу зарубцевавшиеся царапины. Он убил своего отца не самым простым способом, это точно.

Вульф что-то бормочет про себя и, потянувшись вниз, достает из-за барной стойки высокий стакан. Какое-то время он смотрит на него, а затем бросает в стену. Вокруг нас разносится звон разбившегося стекла, но Вульф даже не реагирует.

Это бессмыслица.

Вульф не замечает меня, пока я, пройдя по осколкам, не оказываюсь в пяти футах от него.

Бутылка «Джек Дэниелса» выпадает из его рук, и виски вместе со стеклом разлетаются в разные стороны, попадая мне на ботинки.

– Я сплю, – говорит он, пристально глядя на меня. – Тебя здесь нет.

– Хочешь, я тебя ущипну? – предлагаю я, переминаясь с ноги на ногу, под которыми хрустит стекло.

– Нет, – отвечает он, после чего наклоняется вперед и касается своим лбом моего. – Я не хочу возвращаться в реальность. Сейчас мы просто можем вытеснить все плохое.

Я чувствую, как ноет мое сердце, и, качая головой, кладу руки на его бедра, раздвигая их, чтобы подойти ближе.

– Ты не должен этого делать.

– Не должен что?

– Зарывать голову в песок, – говорю я, крепко держась за его бедра. – Вернись ко мне, Вульф.

Он лишь выпрямляется, оказываясь еще выше, но, судя по всему, не собирается спускаться. Поэтому я хватаю один из табуретов и подтаскиваю его к барной стойке. Я встаю на него коленями и, заставив Вульфа подвинуться, отталкиваю пистолет, лежащий рядом. Не то чтобы я волновалась, просто не хочу, чтобы он оказался в его руках.

Вульф не возражает, когда я сажусь на его колени и толкаю в грудь, заставляя лечь плашмя на перекладину. Его ноги все еще свисают через нее, и я наклоняюсь ближе, прикасаясь своей грудью к его.

– Я настоящая? – спрашиваю я, слегка двигая бедрами. Застонав, он обхватывает меня за талию.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что ты бы сюда не пришла, – шепчет он. – Ты бы не вернулась за мной после того, что я сделал.

– И что же ты сделал, любовь моя? – спрашиваю я, целуя уголок его губ.

Он вздыхает, закрывая глаза, но я не чувствую запаха виски в его дыхании, только его собственный.

Я целую его снова и снова, спускаясь вниз по подбородку и вдыхая его запах. Какая-то часть меня понимает, что он не пьян, ему просто больно. Чертовски больно.

– Как можно любить монстра?

Я снова поднимаю голову, чтобы встретиться со взглядом его зеленых глаз. Он снова распахнул их и на этот раз, кажется, стал более привязан к реальности. Дымка в его взгляде рассеивается, и он выглядит настолько убитым горем, что мне ничего не остается, кроме как прижаться губами к его уху и признать правду.

– Потому что я тоже чудовище, и ты полюбил меня первым.

Вульф скользит пальцами по моим волосам и, не сдерживаясь, страстно меня целует. Он так яростно всасывает мою губу в свой рот, что кожа на ней лопается, а из ранки вытекает кровь. Мой вздох боли только сильнее раззадоривает его, и он садится, увлекая меня за собой. Вульф кладет руки на мой затылок и спину и целует меня еще глубже, а затем неожиданно стонет.

– Пойдем со мной, – молю я, отрываясь от его губ, и собираюсь отстраниться, но, кажется, у него возникает другая идея.

Он прижимает меня к себе и скользит по столешнице, отодвигая нас от круга из осколков. Только когда мы оказываемся подальше от стекла, Вульф позволяет моим ногам коснуться пола. Он стягивает с меня джинсовую куртку, под которой находится пистолет, – и его улыбка гаснет.

Я беру его за руку, крепко ее сжимая, и вывожу наружу. Оказавшись на улице, он зажмуривается от яркого света, а затем, увидев Джейса и Аполлона, отводит от них взгляд, потому что испытывает стыд.

Малик уже уехал, и, посадив Вульфа на заднее сиденье машины Антонио, я сажусь рядом с ним. Всю обратную дорогу до нашего дома я держу его за руку, а парни молчат, думая, что он пьян.

– Я не могу туда зайти, – говорит Вульф, смотря на дом, когда мы все выходим из машины. – Я… – Его плечи опускаются.

– Ты