Биение истинного сердца - Айя Кот
Впрочем, Арсений и так не особо понимал, каким таким волшебным образом он скаканул выше. Принимал, ибо по-другому невозможно, но не понимал. Тернитасов замирает у двери, не торопясь нажимать на звонок. Там где-то Есения, с которой он не знает, как себя вести и что говорить. С порога заявить, что он теперь где-то около третьего ранга по силе, но в душе не знает, что с этим делать? Спросить у неё как дела? Поздороваться? Молча зайти и не беспокоить до сна, а потом просто лечь и подпитывать? С кошкой было однозначно проще…
Дверь неожиданно распахивается, и перед глазами Арсения встаёт Есения, с явным интересом его разглядывая. А Арсению вроде и бежать глупо, и стоять вот так столбом идиотизм какой-то. Внутри так и вертится полувопросительное «привет», но способность говорить куда-то испарилась, и Арсений просто молчит, разглядывая в ответ. Есения сейчас кажется как будто меньше и ещё уютнее, чем с утра. Одежду она сменила на менее удобницкую, как называл её Тернитасов, и более домашнюю, которая сильнее подчеркнула её изящность, граничащую с излишней худобой. Откормить не помешало бы, конечно…
— Привет. — Есения улыбается и отходит в сторону, пропуская Арсения. — Ты долго стоял за дверью.
— Вспоминал, как на звонок нажимать. — Арсений заходит в квартиру, ставит пакет, прикрывает за собой дверь и замирает.
Прихожая напоминает обитель застрявшего в девяностых мага-фанатика люстр. На полу линолеум в коричневый цветочек, около входа цветастый коврик, ручной вязки, далее изумрудная ковровая дорожка с красными линиями по краям, безликий комод, вешалка-сова для верхней одежды, над ней полка для всяких шляп, зонтов и хлама, у другой стены «встроенный» шкаф, который просто обклеили обоями… Но это всё ничто по сравнению с люстрами. Их висело сразу несколько в одном месте. В центре что-то вроде медного фонарика, одна, похожая на вазу, другая на колдовской котёл с вырезанными звёздами и месяцем на нём, ещё одна напоминала то ли аквариум, то ли магический шар и почему-то заканчивалась снизу железным конусом… И все они висели на цепях. Да так низко, что Арсений со своим ростом обязательно зацепит их, если не пригнётся…
— Это ещё что… — Есения хмыкает, замечая заинтересованный взгляд Арсения. — Дальше ещё веселее. Кстати, мы с Кирой на неделю еды наготовили, так что мог и не заезжать в магазин.
— Ну я же этого не знал. — Арсений жмёт плечами, снимая куртку.
И, кажется, понимает, что всё-таки знал. Или чувствовал. Или предвидел… Выезжая из офиса, он первым делом подумал, что надо сначала заехать в квартиру, а потом уже если что съездить до магазина, с полным ощущением, что это не понадобится. Но всё равно решил не мотаться туда-сюда и сделать всё сразу.
— Как твоя рука?
— Нормально вроде. — Арсений снимает ботинки и вновь замирает, хмурясь.
Кажется, Пётр Алексеевич не только уложил в нём магию, но ещё и принятие всего и вся выкрутил на максимум. Арсению бы сейчас вопросом задаться, откуда Есения про руку узнала, но в голове только «ну знает и знает». Хотя, Пётр Алексеевич же говорил, что способности Есении читать мысли, сейчас абсолютно нормальны. Мало ли, когда Арсений о руке успел подумать.
— Можно? — Есения протягивает руку, явно желая заполучить Арсеньеву.
Арсений хмуро, но всё же кивает, протягивая руку в ответ. Есения осторожно обхватывает её пальцами, крутит, вертит, рассматривает с интересом, а потом прикрывает глаза, и Арсений чувствует, как под пальцами Есении становится тепло. Она мягко обхватывает руку и почти невесомо ведёт по ней большими пальцами, словно массируя. Арсений замирает, почти не дыша. В движениях Есении нет хаотичности, как казалось поначалу, она касается только тех мест, где были раны или ожоги, приятно согревая их.
— Вот здесь, — Есения обхватывает одной рукой большой палец Арсения, — крохотная трещинка, которую не заметил Дима. Зажило бы само, но на любые перепады могло бы поднывать. А вот тут, — она переходит к указательному пальцу, — обожгло до кости. Он хорошо всё залечил, но глубинных уровней не касался. Не правил клеточную память. Это и не нужно, в общем-то, но приятнее жить без фантомной боли спустя много лет. — Есения открывает глаза и осторожно выпускает Арсеньеву руку из своих. — Иди переодевайся, руки мой и есть. А потом буду учить силой управлять.
— Ты? — Арсений в шоке хлопает глазами, всё ещё ощущая фантомные приятные прикосновения на руке. — Меня?
— Ну если так хочешь, то разбирайся сам. — Есения жмёт плечами. — Только предупреди, чтобы я успела выйти. Не люблю к состоянию трупа приближаться.
Глава 11. О тренировке, странном рассказе и кошачьем
Дом Петра Алексеевича. Временное обиталище Арсения и Есении. Вечер.
— Это безрассудство!
Арсений стоит возле стены, сверля взглядом Есению, усевшуюся на стол возле окна. Под ногами мягкий ковёр с причудливыми узорами, за спиной ещё один ковёр на стене, за диваном тоже ковёр висит, а напротив дивана огромная советская «стенка». В центре этой ковровой вакханалии висит огромная хрустальная люстра, с многочисленными висюльками, которые отбрасывают на стены причудливые узоры. В общем и целом, красивенько и даже уютно, но мозг, привыкший к холодным современным интерьерам, душевно так коротит из-за контраста.
А Арсения коротит из-за Есеньевского предложения испытать на ней боевую магию. Сидит ещё с таким беззаботным выражением лица, словно Арсений сценку юмористическую показывать будет, а не уничтожать её. А Арсений сейчас может только уничтожать, ибо он даже теорию по боевой магии знает так себе, а уж если на практике начнёт применять заклинания, то совершенно точно что-то сломает, покалечит или вообще дом снесёт.
— Это всё равно придётся сделать.
Есения пожимает плечами и ёрзает на столе, в попытках устроиться поудобнее. Арсению кажется, что ещё немного и она начнёт как кошка крутиться вокруг себя, чтобы «вытоптать» уютное местечко и устроиться там калачиком. Впрочем, она и есть кошка.
— Я не знаю ни одного заклинания.
— А зачем они тебе? — Есения хмурится и слезает со стола, так и не устроившись там.
— В смысле «зачем»?
— В прямом, Арсений. — Есения вздыхает и подходит ближе,
