Рэм - Ольга Птицева

Рэм чувствовал ее страх. Как зябко она куталась в куртку, хотя на улице стояла жара. Как перебирала тонкими ногами в гольфах, натянутых до колен. И как по коже выше колен разбегались острые мурашки и прятались под подолом короткой джинсовой юбки. Рэм с трудом отвел от них взгляд.

– Пойду, – зачем-то сказал он.

– Я тут подожду! – крикнула она ему в спину.

Рэм не обернулся, но дышать стало чуть легче. Правда, недолго. Стоило дернуть ворота склада и пробраться внутрь, как сердце начало стучать гулко и дробно. Склад был похож на холодильный ангар, вот только пахло в нем не замороженным мясом, а полынью. Запах наполнял все помещение от бетонного пола до высоченного потолка. И люди, потрошащие гигантские черные пакеты, двигались медленно и тяжело, будто барахтались в травяной горечи, как в жиже. Их было немного, человек десять-пятнадцать. Женщины и мужчины, серые спортивные костюмы, синие перчатки, изможденные лица – или это так сгущал тени острый технический свет из прожекторов на потолочных балках.

На Рэма внимания никто не обратил, тот, впрочем, и не претендовал. Воровато огляделся и потащил тяжелые ноги к бакам. Отсчитал второй от ворот, присмотрелся к его хищной пасти, приоткрытой из-за криво засунутого сапога. Каблук зацепился и не давал дверце закрыть приемный отсек. Рэм хотел протолкнуть его, но за спиной раздался встревоженный гул.

– Отошел быстро! – гаркнули откуда-то со стороны, и Рэм послушно отпрянул.

От группы работников отделился один – широкоплечий и коренастый мужик с блестящей лысиной, – рванул к Рэму и отпихнул его от бака.

– Куда чужое лапаешь? – прогрохотал он. – Свое суй, чужое не трогай.

А сам потянулся и пропихнул сапог глубже в бак.

– А теперь, значит, можно? – на последнем усилии, чтобы не зареветь, набычился Рэм.

– Вот это видел? Я же не дебил, голыми руками. – Мужик сжал ручищу в перчатке в кулак и сунул Рэму под нос. – Сдавай что принес и вали отсюда, утырок.

Можно было впрячься в разборку, но мужик уже развернулся и пошел к остальным, притихшим у мешков. Так что Рэм остался с меткой утырка и чужим паспортом в руках. Паспорт он сунул в бак, а утырка унес с собой.

Вынырнуть из полынного полумрака ангара было приятно до озноба. Пыльная жара снаружи сразу показалась райским зноем, не хватало только кокоса с трубочкой. Вместо него у дверей продолжала топтаться та, что Рэма сюда доставила. А могла бы и свалить, никто ее не держал. И от этого Рэму стало еще веселее. Девушка как раз подкуривала новую сигаретку и напряженно смотрела в его сторону.

– Рэм, – наконец решил представиться он, обтер руку об джинсы и застыл так, протягивая ладонь.

– Даша.

Ее ладонь была холодной и чуть влажной. А пальчики маленькие, будто у хомячка. Рэм осторожно сжал их и отпустил. Даша зажала сигарету между зубами, достала из кармана пачку – тонкие, коричневые, вишневые, наверное, – предложила Рэму. Тот вытащил одну, прикурил от протянутой зажигалки. Дальше стояли молча. Только выдыхали вишневый дым, чтобы отогнать от себя полынную горечь, тянущуюся от ангара. Потом сигареты закончились, и делать стало нечего. Только расходиться.

– Получилось? – спросила Даша, наклонилась и подтянула гольфы повыше.

У Рэма от этого чуть свело живот. Он неловко дернулся и закивал, типа получилось, делов-то.

– Наклейку видел?

Глаза Даша подвела жирным черным карандашом, и волосы у нее были черные, и куртка эта хрустящая. Не вид, а заявление о собственной независимости. Но при этом она почему-то выглядела абсолютно беззащитной. Или Рэму захотелось так подумать.

– Не успел, меня прораб местный прогнал…

– Не прораб, а служка, – поправила его Даша.

– Что?

– Неважно. – Она кинула быстрый взгляд на ворота ангара. – Там, короче, наклейка на баке. Кощей такой рисованный, сидит на сундуке с золотом. Понял? Чахнет типа.

Рэм не понял, но ухмыльнулся.

– Ну как Гус над подарочками… – понизила голос Даша, посмотрела разочарованно. – Забей, короче.

И сразу потеряла к Рэму всякий интерес. Застегнула куртку повыше, нахохлилась и пошла к машине. Догонять ее Рэм не стал. К остановке как раз подходил автобус, готовый довезти его к другому автобусу, который мог привезти его к вокзалу, откуда уже был шанс сесть на маршрутку до дома. Рэм достал наушники, но решил больше не доверять рандомному выбору песни, а сразу поставил старый альбом Linkin Park – их задорной злости должно было хватить, чтобы пережить дорогу.

Но стоило песне заиграть, как ее прервал оглушительный сигнал эсэмэс. Рэм как раз уселся на боковое сиденье автобуса и начал искать мелочь на проезд. Монетки посыпались на пол, сидящая рядом тетка неодобрительно покачала головой в платке – и зачем он ей нужен в такую жару? Рэм заставил себя сначала методично собрать монеты и всыпать их в ладонь контролера, а только потом посмотрел сообщение. От кого оно, Рэм чувствовал кожей: она будто стала тоньше и высохла до ломкости, двинешься резко – и порвется.

«Плоть живая, но мертва – это два» – возвестило сообщение от Гуса.

Рэм сглотнул горькую слюну и засунул телефон поглубже в карман. Хотелось есть и выпить. На вокзале Рэм зашел в продуктовый, купил пачку чипсов со вкусом краба и банку энергетика. Подумал немного и взял длинную сосисочную связку, чтобы у бабки не возникло лишних вопросов. Так что в последнем автобусе от него несло как от заправского работника комбината: химозным пойлом, дешевой колбасой и ароматизатором «Крабовые изделия». Дышал Рэм через рот, чтобы самого не затошнило, и выпал на остановке рядом с домом окончательно вымокший. У подъезда его ждала Варя, покручивая в пальцах висюльки, которыми заканчивалась полосатая накидка из тех, что берут с собой на пляж, чтобы не сгореть. Правда, прятались под ней синяки.

– Ты где ходишь? – спросила она хмуро.

– А ты чего тут торчишь? – цыкнул Рэм и потащил Варю в подъезд. – Сейчас Лимончику доложат, костей не соберем.

Варя сбросила с себя его руку.

– Пусть попробуют. – Она вытащила из кармана баллончик. – Я теперь ученая, разберусь.

– И откуда такая радость?

– Сойка дала. Думаешь, не справлюсь?

Рэм пожал плечами. На языке краб и полынь смешались в затейливый коктейль. Его хотелось из себя выблевать. Или как минимум почистить зубы. Но Варя перегородила лестницу и смотрела строго:

– Ты к маме когда поедешь?

– Вчера был. – Рэм отвел глаза, чтобы ничего в них позорно не блеснуло.

– А к отцу?

Горло перехватило. Рэм сплюнул на ступеньку. Варя брезгливо отступила, но не ушла.

– Он, я думаю, в посетителях уже не нуждается.

– Рома… – на выдохе протянула Варя, заговорила мягче. – Это все очень сложно… Невыносимо даже.