Биение истинного сердца - Айя Кот
— В смысле нет выбора? — Есения слезает со стола, угрюмо смотрит на оставшуюся веточку от амулета, отдаёт её Арсению, а сама идёт к Серёже, чтобы вернуть клубок.
— Он сдал вас магам. — Серёжа с нескрываемым недовольством забирает комок из ниток, который когда-то был клубком. — Сами бы они не догадались, мы с Димой точно не сдавали, остаётся он.
Арсений усмехается, чувствуя, как Есения вот-вот рванёт, и внимательно всматривается в веточку, совершенно не собираясь останавливать возможное отрывание пары голов. Горыныч что-то там причитает про благие намерения, про мотивацию, про то, что Есения по-другому не согласилась бы попробовать провернуть фокус с возвращением на Буян, но Арсений это всё воспринимал через призму ощущений Есении. Сам он сосредоточился на веточке, вновь чувствуя, что слово, которое вертится на языке, как никогда близко к тому, чтобы сорваться с губ и принести долгожданное облегчение. И всё равно чего-то не хватало…
— От дуба. — Серёжа подходит ближе и тоже смотрит на веточку. — Еська его оберегала, словно он сокровище какое.
— Клубок — путеводитель? — Арсений поднимает взгляд на Серёжу, который кивает. — Он не поможет найти Буян. Приведёт ко мне, а я и так здесь.
Серёжа хмурится и кидает комок ниток на пол. Вместо того, чтобы аккуратно катиться, эта куча начинает лениво переваливаться. В одну сторону, в другую, и тормозит, покачиваясь, возле Арсения, который в очередной раз усмехается, отвечая этой ухмылкой на немой Серёжин вопрос «что за…». Арсений и рад бы объяснить, но даже при всём желании не может. Сам не знает, что тут происходит. Но в словах уверен так же сильно, как и в том, что Горыныча Есения не прибьёт. Пару синяков, конечно, оставит, но потом сама залечит. Примет тот факт, что он не со зла это всё натворил, а от безысходности и отчаянного желания вернуться домой.
— Есь! — Арсений, оставив попытки поймать воспоминания, смотря на веточку, откладывает её на стол. — Как мы познакомились?
Возня на кухне стихает, и взъерошенная Есения хмуро заглядывает в комнату. Арсений и здесь не сможет объяснить, зачем ему эта информация. Просто тянет за очередную ниточку, которая показалась той самой необходимой. Серёжа, подняв комок-клубок с пола, озадаченно его осматривает, явно решая свалить весьма неожиданный результат на сомнительную форму, и уходит в сторону кухни, наверняка колдовать очередной отвар, чтобы вернуть всё как было. Жаль, что это всё равно не поможет получить другой результат.
— Кусок про скитания по Большой земле пропустить? — Есения, мягко переступая по полу, подходит к Арсению.
— Оставить на попозже. — Арсений берёт меч со стола, пересаживается на кровать и кивает Есении на место рядом с собой.
— Я уже говорила, что на Большой Земле в те времена шли постоянные битвы. — Есения садится рядом. — Мы с Горынычем кочевали от одной к другой в попытках найти мага, который сможет нам помочь с Черномором. Ходили тогда легенды о ком-то очень сильном и могущественном. И в один день я увидела мага против армии. Он один, а у них была не слабая магическая подготовка, огромное количество силы, разрозненной, но направленной на общую цель. При таком раскладе выстоять — невозможно. Но он сражался как сама Тьма. Крушил врага, глазом не моргнув, раскидывал нападающих в стороны, рубил мечом… От одного лишь его взгляда хотелось сжаться в комочек и сбежать подальше, но обезумевшие маги наступали. Запах и вкус крови сводили с ума. Они словно слепые куклы шли и шли на него. Лишь бы схватить и поработить того, от кого веет чистейшей Тьмой.
А он с ними будто танцевал, а не боролся. Его тело, гибкое как лоза, вытворяло что-то невероятное. Завораживающее, манящее, ужасающее, но оторваться было невозможно. Враги не успевали среагировать и слышали, как меч разрезает воздух, уже после того, как он вонзался в их плоть. Он молниеносно реагировал, поднимая стихии и направляя их на обезумевших, играл в смертельную игру с магами, без тени сомнений отбирал жизни тех, кто посмел приблизиться на опасное расстояние… А после боя он протирал меч шерстью с грустной улыбкой, убирал его в ножны, поднимался на ноги и впитывал в себя энергию умерших после боя, благодаря их за честь и храбрость… — Есения смотрит своими бесконечно голубыми глазами на Арсения. — Вот так я впервые увидела тебя.
— Ты ошибаешься. — Арсений качает головой, с нежностью всматриваясь в бесконечную голубую бездну, таящую в себе целый мир.
— Арсений… — Есения вздыхает, отводя взгляд. — Память не у меня отшиблена. Ошибки быть не может. Я прекрасно помню, как ты озирался по сторонам, когда впитал энергию, как почувствовал очередную битву и побежал туда. А я за тобой. И встала тогда рядом, чтобы помочь угомонить магов…
— Это была не первая наша встреча, Кэс Эну. — Арсений касается пальцами щеки Есении и мягко поворачивает её лицо к себе. Меч, который он всё ещё придерживал второй рукой, вздрагивает, очищаясь от многовековой пыли и грязи, и вновь сияет и блестит, готовый в любой момент помогать вершить правосудие. — Мы виделись задолго до той битвы…
Глава 24. О котёнке, прошлом и одном госте
Избушка Бабы Яги. День.
— Мы не могли видеться «задолго» до той битвы. — Есения хмурится, косясь на блистающий меч. Внутри всё вздрагивает от воспоминаний о том, сколько же крови он пролил. — И «задолго» в нашем случае весьма растяжимое понятие, а если учитывать твоё многовековое беспамятство…
— Иди сюда.
Арсений кладёт вторую руку на щеку Есении, приближается, касаясь своим лбом Есеньевского, и прикрывает глаза, пропуская немного энергии. Со всей нежностью и теплом, мастерски успокаивая. Есения, увидев избушку Яги, не могла отделаться от поганой разъедающей тревоги. Отчаянно хотелось развернуться, хватая Арсения за руку, и убежать куда подальше. Не потому, что избушка опасна. Не потому, что испугалась Ёкки. Сами по себе они угрозы не представляли. К тому же, сейчас в этом лесу более безопасного и спокойного места найти не получится. Домик хоть и видно, но чужих внутрь он не пустит. А если рискнут силой штурмовать, то получат в ответ окорочками, и все их силы обернутся против них же. Ёкки не дурак, защиты всегда ставил профессионально и качественно. Идущий с добром вряд ли
