Дипломатия Кланов - Владимир Пламенев
— Не напоминайте, — поморщился граф Кнежевич. — Его сентиментальность никогда не приносила нашему государству пользу. Только портила репутацию Его Величества.
— В Ваших глазах, портила? — слегка съехидничал граф Франкопан.
В ответ на что граф Кнежевич выстрелил в него убийственным взглядом.
— В глазах любого, кто понимает, чего это может стоить нашей стране.
— Народ бы с Вами не согласился.
— Под народом вы понимаете ту аморфную массу, которая готова вешать себе на уши любую лапшу, которая заставляет их чувствовать себя чем-то большим, чем простая обслуга⁈ Если да, то мнение этого народа меня не интересует. Есть только государство и его интересы. Остальное — блажь для клинических идиотов.
Какие опасные слова… но очень важные для моей личной безопасности и безопасности моих близких. Я сдержал победную ухмылку.
Как же славно, что при входе сюда охрана меня не досматривала.
— Ваша риторика не меняется. Из года в год Вы повторяете всё одно и то же, — губы Франкопана тронуло подобие улыбки. — Но знаете, к чему я завёл разговор о человеколюбии нашего князя? Отец господина Добрынина действительно был его хорошим другом. Поэтому в том, что Его Величество решил поддержать Виктора, нет ничего удивительного.
— Если Вы хотите верить в этот бред — пожалуйста, — процедил граф Кнежевич. — Я — отказываюсь. Хотя бы потому, что для этого можно было выбрать любой другой день! В месяце их, как правило, тридцать! И не в каждый происходит событие государственного масштаба!
— Именно поэтому он вызвал меня сегодня, — вставил я свои слова, отчего оба графа на меня обернулись. — Князь Адриан любил символы. В том числе — знаменательные даты. День назначения престолонаследника — это акт передачи ответственности новому поколению. С одной стороны — своему сыну, с другой — мне — сыну своего друга.
Повисла тишина.
Иван Франкопан чуть приподнял брови, в удивлении.
— А ведь действительно, — он кивнул. — Его Величество зачастую руководствовался символизмом.
— И это была очередная из его ошибок, — выплюнул Кнежевич. — Не знаю, граф Франкопан, для чего Вам этот русский. Но хорошенько подумайте, стоит ли он того, чтобы впрягаться за него, передо мной?
— Я всего лишь предлагаю не рубить с плеча, — мягко ответил Франкопан. — Или Вы подозреваете его в том, что случилось у усыпальницы?
— Допускаю участие, — граф Кнежевич сверкнул глазами в мою сторону. Я только расслабленно посмотрел в ответ, из-за чего он раздражённо поморщился и сказал: — Моё время здесь подошло к концу. Но у тебя есть ещё ровно сутки, чтобы рассказать мне правду. Мои люди свяжутся с тобой. О последствиях отказа ты знаешь.
Он вышел, отчеканивая шаг по древесному полу.
Конечно. Вот только к концу суток он резко потеряет в гоноре.
Да, он был одним из первых людей в государстве. Но именно поэтому его публичное положение было уязвимее, чем у любого простолюдина. Если знать как, куда и чем бить.
Я знал. А оружие для этого удара он мне предоставил сам, даже не допустив мысли, что у меня мог быть с собой включенный диктофон.
* * *
— Щенок, — слова сами рвались изо рта графа Кнежевича, пока он шагал по коридору. — Вёл себя так, будто он мне ровня.
Но он одёрнул себя. Нельзя было болтать слишком громко, даже его бормотание могли услышать. А лишнее внимание было ему ни к чему.
Его люди доложили, что проклятый багровый туман уже начал рассеиваться. И нужно было сделать всё, чтобы первым поговорить с князем, если он жив. А если нет… то взять княжну под свою собственную охрану и организовать её брак с Анте Зринским. Пусть они родственники, но достаточно дальние, чтобы не возникло проблем с потомством. А сам парень будет под плотным колпаком у клана Кнежевич.
Племянник, как никак.
И если престол княжества окажется пуст, то именно Анте займёт его. Под мудрым руководством своего дяди — Михаэля Кнежевича.
Хоть какую-то пользу сестра принесла для своего рода. Правда, померла вскоре после рождения Анте. Но большего от неё не требовалось и не ожидалось.
Рядом возник помощник. Граф Кнежевич, не глядя, задал вопрос:
— Командир гвардейского корпуса определился, на чьей он стороне?
— Он Ваш, Ваше Сиятельство.
— Он всегда был сообразительнее своих коллег, в том числе благородных. Теперь он должен сделать две вещи: как только багровый туман рассеется — он доложит непосредственно мне о состоянии князя; второе — официальное объявление должно произойти позже, не меньше чем на пятнадцать минут после того, как о князе узнаю я.
— Будет исполнено, Ваше Сиятельство.
— Если всё пройдёт как надо, то я выбью для командира гвардии банский титул и найду невесту для его наследника, с каким-никаким Даром. Что с личной охраной княжны Софии?
— Упираются, Ваше Сиятельство.
Граф Кнежевич цыкнул, сжимая руку в кулак. Вокруг него зазвенел воздух.
Что-то сегодня у всех недоростков самомнение устремлялось в небеса. Изначально он рассчитывал, что Добрынин спасует, когда увидит перед собой двух аристократов графского титула. Что весь разговор пройдёт быстро и без заминок.
Но малец его удивил.
Как и этот скользкий ублюдок — Франкопан. Он играл в свою игру, а все его намёки на сотрудничество были не больше, чем фальшью. Впрочем, в этот раз Михаэль Кнежевич обыграл его.
На его лице появилась победная ухмылка.
Пока Франкопан тратил своё время на пустые беседы, люди Кнежевичей перекупали гвардию. План, составленный на коленке, сработал идеально.
Отец бы гордился Михаэлем.
Теперь оставался последний, но от того не менее важный штрих.
— Я лично побеседую с княжной, — произнёс Кнежевич и двинулся к её покоям.
Там было неспокойно. Шестеро гвардейцев, из охраны княжны, стояли напротив второго помощника графа Кнежевича и двух гвардейцев из его личной стражи.
— Где княжна София? — раскатистым голосом спросил граф Кнежевич, подходя к покоям.
Командир гвардейцев посмотрел на него с каменным лицом:
— Она восстанавливается после покушения. Она не желает ни с кем беседовать.
— Её жизнь — вопрос государственной важности, я желаю побеседовать с ней, — ответил граф, подходя к гвардейцу вплотную. Михаэль Кнежевич почти дышал стражу покоев в лицо. — Освободи мне дорогу.
Но гвардеец остался на месте. Его соратники
