Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн
В книге рассказывалось о правилах составления сигилов – символических кругов для призыва дьяволов и бесов. После исполнения ритуала в начертанном круге должно было явиться могущественное существо, но, порабощенное сигилом, оно исполняло желания призывателя. Анонимный автор манускрипта четырнадцатого века, судя по всему, был заядлым кошатником – десятую часть рукописных страниц украшали отпечатки миниатюрных четырехпалых лап – однако оставшихся хватило, чтобы Луи Клод понял, что нашел то самое, искомое. От восторга осознания его охватила дрожь, и пальцы непроизвольно выдали искру. Книга возгорелась, приведя незадачливого студиозуса башни в ужас. Пришлось бросить бесценный том на пол, снять сюртук и спешно гасить им жадное пламя.
Таким образом, в его распоряжении оказалось еще меньше полезной информации. Но Луи Клод не унывал, потому что приуныть еще больше, чем он уже умудрился, было невозможно.
С тех пор он изучал манускрипт с превеликой осторожностью.
Принцип искусства призыва он освоил в теории, оставив практику до решающего момента, но никак не мог определиться с тем, кто именно ему нужен. Каждый бес и дьявол был кропотливо проиллюстрирован выцветшими от времени чернилами. Автор намекал, что лучшим выбором для новичка станут бесы Криспинуса, способные на мелкие пакости неблагожелателям, либо убийственные тени Анисетуса. Конечно, ведь вредительство и душегубство входят в перечень самых необходимых вещей для каждого, кто ищет силы! Луи Клод на это лишь иронично хмыкал. Нет уж, если играть, то по-крупному.
И тогда он нашел ее. Увидел и понял, что иного ему не нужно. Ни в одном из возможных миров, ни в одном из прошлых или грядущих веков.
На вертикальном развороте, который, в свою очередь, раскрывался дополнительным вкладышем, была изображена одна из дьяволиц – Вивиана Крылатая, генерал армии. Автор иллюстрации не поскупился на волнующие изгибы и развевающиеся смоляные волосы. Губы у дьяволицы были даже чересчур полными, но Луи Клод милостиво списал огрех на вкусы художника. Такие пикантные детали, как нетопыриные крылья, острые рога и тонкий, хлыстоподобный хвост, его не смущали. Даже наоборот.
Студиозус едва удерживался от непроизвольных искр, вспоминая линию мускулистого бедра летящей Вивианы. О ее бюсте он старался не думать вовсе, чтобы не спалить к бесам библиотеку.
Постеснявшись красть целый том, он тайком вырвал из «Мерзких искусств» раздел, описывающий составление сигила для призыва Вивианы Крылатой, и, разумеется, ее портрет. На последний он смотрел каждую ночь. Иногда даже по нескольку раз.
Именно эти драгоценные страницы он и извлек из-под половицы в своей каморке. За камнем он прятал умыкнутые свечи, которые сам переплавил и окрасил в черный, а в ножке стула он прятал мел с непременной примесью песка из Адашайской пустыни – легенда гласит, что именно там открылись врата, через которые Чуждое племя и попало в земли людей.
Луи Клод длинно выдохнул. Сегодня именно тот день, когда он призовет Вивиану, и дьяволица, запертая в его комнате, в сотворенном им сигиле, будет вынуждена исполнить все его мечты. Сначала помельче, а потом все более и более амбициозные. Пусть на это потребуется время – Луи Клод готов провести его рядом с красавицей. Может, даже подкармливать ее с руки виноградом. Даже любопытно, любят ли дьяволицы виноград или предпочитают сырую плоть оплошавших призывателей? Луи Клод сглотнул. Он решил для себя, что тревожиться о подобном – пустое. Хуже уже не будет.
Он провел рукой по голове – волосы успели отрасти до приличной длины. Затем одернул сюртук – увы, единственный, с прогоревшим пятном на спине, заработанным в процессе спасения манускрипта. Уже не стыдно показаться. Да, Луи Клод д’Энкриер был готов ко встрече со своей опасной, но такой соблазнительной судьбой.
Убедившись, что дверь надежно заперта, он опустился на колени и, сверяясь со страницами из манускрипта, очертил первый круг. В нем должна была появиться дьяволица. Затем второй, побольше – для того, чтобы запереть ее, почти поработить. Третий круг предназначался для защиты его, Луи Клода. Между кругами он последовательно вписал ключи – тайные знаки, составляющие заклинание. Автор манускрипта предостерегал, что малейшая ошибка в начертании может стоить жизни. Своей жизнью Луи Клод дорожил, потому выписывал их тщательно, прикусив от усердия язык.
Наконец, его труд был завершен. Студиозус отшатнулся, чтобы не повредить линии струящимся со лба потом. Оставалась малость: капля собственной крови и заклинание призыва на дьявольском языке. Он раскалил шило от пламени, исходящего из его ладони, проколол кожу и аккуратно капнул в центр самого маленького круга. Боли Луи Клод не чувствовал, хотя кровь пульсировала, подгоняемая колотящимся сердцем.
Миг настал. Луи Клод поднялся на дрожащие ноги, развернул страницу из манускрипта, кашлянул и начал декламировать громким шепотом, чтобы не услышали соседи:
Viviana! Oro te appare te rosto!
Veni, Viviana! Ter oro te!
Veni, Viviana! Oro te pro arte!
Veni, Viviana! Opera pra estro, Ater oro!
Veni, Viviana! Oro te! Appare te rosto!
Veni, Viviana! Amen.
Дочитав заклинание, Луи Клод замер с сомкнутыми веками и распахнутыми объятиями.
Автор манускрипта предупреждал, что сначала призыватель может ощутить запах горящего дерева, затем нестерпимый жар, и только потом ему явится призываемая сущность. Но ничего не происходило. Выждав мучительно тягучую минуту, Луи Клод приоткрыл один глаз. Его комнатушка оставалась прежней – та же паутина по углам, которую ему лень было сжечь, тот же продавленный тюфяк. Только потрескивали фитилями черные свечи и белел на рассохшихся половицах сигил.
Луи Клод озадаченно почесал нос. В чем он ошибся? Может, все же неправильно нанес один из ключей?
Вздохнув, он вновь опустился на колени. Все же великими не становятся за секунду, придется еще немного покорпеть. Он скрупулезно проверял ключ за ключом, сверяясь с вырванными страницами. И он почти сверил первый, внешний круг, как вдруг задел рукавом одну из свечей, и та упала прямиком на разложенный рядом – исключительно для вдохновения! – портрет Вивианы. Ахнув, Луи Клод потянулся через все круги, чтобы потушить очередное нежеланное возгорание, но, вместо того чтобы погасить пламя, случайно высек новую искру из непослушных, таких неловких пальцев.
Сигил вспыхнул алым.
Зрачки Луи Клода расширились, заполнив едва ли не всю радужку. В следующее мгновение его, нелепо распластанного поперек мелового сигила, точно лягушку, затянуло внутрь пространственного колодца.
В каморке незадачливого студиозуса Тур-де-Луазо не осталось никого – лишь дотлевающий пергамент, смазанные меловые круги да погасшие свечи.
* * *
Удар животом о камни вышиб из Луи Клода весь воздух. Он застонал и попытался открыть глаза, но перед ними все плыло, а кровь будто отлила от головы, оставив ее легкой, как рыбий пузырь.
Приподнявшись на руках, он прополз вперед и на ощупь обхватил нечто теплое.
– По… помогите, – просипел он, поводя руками по незримой опоре. Человек? Нет, что-то слишком гладкое и нежное, люди такими не бывают. Луи Клод с усилием поморгал, и зрение медленно прояснилось.
Вокруг было темно, как в старинном замке, и горели сотни красных свечей, подкрашивая сумрак багрянцем. Он явно уже не в башне мистериков – там таких высоких, остро-сводчатых потолков не водилось. Как и огромных витражных окон. Так где же он очутился? И каким образом? Видимо, сигил дал сбой.
– Проклятый старый хрыч, – еле слышно вышептал он в адрес неизвестного сочинителя.
А затем, наконец, посмотрел на то, что до сих пор обхватывал обеими руками.
Перед его носом оказалась… ножка. Красноватая то ли от природы, то ли от мерцания
