Абсолютная Власть 3 - Александр Майерс

— Неужели? — хмыкнул я. — Кажется, я догадываюсь, в чём дело.

Вскоре, когда я подъехал к казарме, мои догадки подтвердились. Никита вышел навстречу и протянул мне письмо.

— Кто доставил? — спросил я.

— Деревенский парень. Неизвестный дал ему денег и попросил принести.

— Тайное послание? Как любопытно, — сказал я. — Ты уже прочитал?

— Оно было не запечатано, — чуть смутился Добрынин.

— Всё в порядке, — отмахнулся я и развернул бумагу.

«Баронесса Плахова была у Муратова. Ритуалисты атакуют ваш Очаг».

Вот и всё. Одна строчка, написанная обычными синими чернилами через трафарет. Тот, кто отправил письмо, позаботился о том, чтобы остаться инкогнито. Даже не использовал печатную машинку, ведь в таком случае его по разным признакам можно было бы отследить. Здесь — без шансов.

Кто же решил передать мне эту, в общем-то, неудивительную новость? Мой таинственный помощник, который подкупил Лапшина и чьи люди спасали Базилевского во время покушения наравне с моими?

Скорее всего, да.

Но кто этот человек? У кого так хорошо развита шпионская сеть, что он узнал о визите Плаховой к Муратову?

Или это тот, кто очень близко к Рудольфу?

Очень интересно…

— Тебе нужна какая-то помощь, чтобы защитить Очаг? — спросил Никита, вырывая меня из размышлений.

— Нет, — ответил я. — Меры предосторожности приняты. Чем более сильный удар по нашему Очагу попробуют нанести, тем более жёсткий ответ получат.

— Я так понимаю, что атаковать будут именно маги Муратова? Не просто же так Плахова к нему приехала. Если бы могла отомстить тебе сама, то сделала бы это.

— Наверняка. И это хорошо — если ритуалисты будут использовать силу Очага Муратовых, им это здорово аукнется.

— Рад слышать, — ухмыльнулся воевода, а затем перевёл тему: — Вчера прибыла ещё группа новобранцев. Теперь у нас достаточно сил, чтобы уверенно держать оборону, но наступать в ответ…

— Есть силы графа Соболева, — перебил я. — Враг даже не подозревает, что у нас союз. А ещё они не знают о наших новых воронах и технороте. У нас уже полно сюрпризов, и я подготовил не все.

— Что ещё ты планируешь?

— Скоро узнаешь. Всему своё время, — я слез с лошади. — Пойду работать с Очагом. Дружина вчера привезла ещё пару ядер.

— Увидимся, — Никита пожал мне руку и вернулся в казарму.

Я до вечера занимался усилением Очага и созданием новых артефактов, а затем в усадьбу прибыл неожиданный гость. Причём с приятной вестью.

В вечерних сумерках на дороге показался знакомый автомобиль. Это приехал Филипп Евгеньевич — без предупреждения, а значит, с чем-то важным, но не слишком срочным. Я отправил ему навстречу небольшую открытую карету, ведь машина не могла въехать в пределы действия Очага, а ездить верхом Базилевский не любил.

Карета остановилась у парадного крыльца, как раз когда солнце уже почти зашло за горизонт. Погода к вечеру испортилась, поднялся холодный ветер, так что я вышел на крыльцо и жестом пригласил юриста побыстрее войти в дом.

— Владимир Александрович! — Базилевский выпрыгнул из кареты и упругим шагом направился ко мне. Его обычно безупречный вид слегка пострадал от долгой дороги, но глаза горели. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Взаимно, Филипп Евгеньевич, — я пожал ему руку крепче обычного. — Добро пожаловать. Входите, я уже велел накрыть на стол. Вы приятно удивитесь — усадьба преобразилась с тех пор, как вы были здесь в последний раз.

— Не спросите, зачем я приехал? — поправив очки, улыбнулся юрист.

— Уверен, вы и сами мне расскажете. Идёмте, сначала выпьем чаю.

А хотелось бы кофе… У меня уже даже есть пара мыслишек, как порадовать мир возвращением всеми любимого напитка. Жаль, что нет времени этим заняться.

Но ничего, всё впереди.

Мы прошли в гостиную, и баба Маша лично принесла нам чай, а также поднос со свежими булочками и вареньем из крыжовника. Запах выпечки сразу создал уютную атмосферу, резко контрастирующую с суровым холодным ветром за окнами.

— Спасибо, Бабуля, — кивнул я.

— Пожалуйста, дорогие. Филя, ты же не собираешься ночью тащиться к себе? — довольно строго спросила она у Базилевского. — Оставайся на ночь! — это прозвучало почти как приказ.

— Конечно, Мария Николаевна, — с понимающей улыбкой ответил юрист, даже не обратив внимания на то, что его назвали Филей.

Бабуля удовлетворённо кивнула и вышла, оставив нас наедине. Базилевский двумя руками взял тёплую чашку, сделал глоток и причмокнул:

— Баба Маша знает толк в чае. Этот её смородиновый — выше всяких похвал.

— Полностью согласен, — кивнул я. — Угощайтесь, варенье тоже очень вкусное.

— Спасибо, чуть позже, — Филипп Евгеньевич отставил чашку и сказал: — Ну-с, Владимир Александрович, начну с главного. Барон фон Берг оказался под серьёзным давлением.

— А разве он под ним не был?

— Сегодня его положение сильно ухудшилось, — ответил юрист, и в его глазах заплясали искорки. — Как вы и предвидели, государство крайне негативно отреагировало на его попытки уйти от исполнения решения суда. Особенно после того, как мои друзья в финансовом управлении аккуратно вскрыли его махинации с переписыванием имущества на подставных лиц и попытки спрятать ликвидные активы на счетах в… менее благонадёжных юрисдикциях.

— За границей?

— Не только. Да, часть денег он попытался увести в китайские банки, что-то перевёл в японские акции и так далее… Но все эти схемы были раскрыты. Суммы там фигурируют немалые.

Я усмехнулся. Фон Берг всегда славился жадностью и изворотливостью, но против системного подхода и доступа к рычагам власти его уловки были тщетны.

— Дворянское ведомство, — продолжал Базилевский, — получило соответствующие сигналы. И сам директор Наумов намекнул Генриху Карловичу, что подобное поведение не только незаконно, но и глубоко порочит честь и достоинство рода фон Бергов. Что продолжение этого позорного пути может иметь самые плачевные последствия для его репутации. Словом, ему настоятельно рекомендовали остановиться.

— И он остановился?

— Он задумался, — с улыбкой сказал Базилевский. — А затем я напомнил барону о вашем искреннем желании… помочь ему в этой непростой ситуации. О вашей готовности к конструктивному диалогу, — юрист взял булочку и чуть примял её пальцами, будто проверяя мягкость. — И знаете, Владимир Александрович, после недолгого, но, судя по всему, бурного внутреннего монолога, барон согласился на личную встречу с вами.

Я не стал сдерживать торжествующую улыбку, которая сама просилась на лицо. Прекрасно! Всё шло по плану. Фон Берг, загнанный в угол государственной машиной и страхом за свою репутацию, сам шёл в расставленные мной сети.

— Блестящая работа, Филипп Евгеньевич, — сказал я, приподнимая чашку.

— Профессионализм, Владимир Александрович, просто профессионализм и немного удачи, —