Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус

– Извини, – пробормотал я, пытаясь отыскать слова, которые могли исправить мою импульсивную ошибку. – Я подумал…

– Что ты подумал, призывающий-огонь? – резко ответила она. – Что я могу забыть о том, кто ты такой? Некоторые из нас научились обуздывать свои желания. Ведь они нередко приводят нас к обманам и опасности.

– Нет, просто я… – И вновь я не нашел слов, как со мной обычно случалось – в Железном городе, или когда Рука-Вестник открыл мой секрет, но сделал Рукой императора.

Всю жизнь мне легко давалась ложь. Правда – а я собирался предлагать ей только правду – вызывала боль.

– С самого моего детства разные люди имели на меня собственные планы, – наконец сказал я. – Моя бабушка хотела, чтобы я воевал против сиенцев. Отец мечтал, чтобы я занял высокое положение в империи. Когда бабушка ушла, у меня остался лишь один путь – к имперским экзаменам, и Рука-Вестник сделал меня Рукой императора.

– Ты мог отказаться, – сказала Атар.

– Разве? – резко ответил я, услышав эхо ультиматума Чистой-Реки в ее словах. Я сделал глубокий вдох и снова заговорил, полный решимости сохранять спокойствие, несмотря на то, что во мне кипел гнев. Но причиной его была не Атар. – Моя бабушка исчезла однажды ночью, решила присоединиться к восстанию, не сказав мне ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы предложить к ней присоединиться. Что мне было делать? Самостоятельно отправиться на север, чтобы меня схватили разбойники и за выкуп вернули отцу? До тех пор, пока я продолжал жить в его доме или в доме Голоса Золотого-Зяблика, я не имел никакой возможности принимать решения касательно своего будущего. Только теперь у меня появилась относительная свобода.

– И теперь, когда она у тебя есть, – сказала она, – что ты выберешь?

– Я хочу остаться здесь. С тобой.

– Да? Ты готов принести в жертву комфорт, престиж и власть, чтобы сражаться за чужую тебе землю? Почему?

– Я хочу сражаться рядом с тобой, – сказал я.

Она посмотрела в сторону города, на силуэты обелисков на фоне звезд и бескрайнего пространства неба пустыни.

– Ты оказал помощь беднякам нашего города, – сказала Атар. – За это я тебе благодарна. И за истории Найэна, а еще за то, что обрела более широкий взгляд на мир, – теперь я знаю, что мы не одиноки в нашей борьбе с империей. Но ты всегда останешься здесь гостем, призывающий-огонь.

– Однако именно здесь я чувствую себя дома, – сказал я.

– В самом деле? – спросила она, глядя мне в глаза, и я осмелился почувствовать надежду, но сердце у меня болело и отчаянно билось в груди. – Я видела желание в твоих глазах, как и в глазах многих других мужчин. И, должна признать, что также ощущаю его эхо. Но то, что ты хочешь… – Ее голос стал тихим и печальным, но я уловил гнев в напрягшихся плечах. – Неужели ты думаешь, что я стану женой сиенца, запертой в глубинах поместья?

– Конечно нет! Я…

Она прищурилась, и я смолк.

– Значит, ты захочешь, чтобы я покинула родину и отправилась сражаться за Найэн? – продолжала она. – Или ты бросишь свой народ и снарядишь парусник? Действительно ты любишь меня, призывающий-огонь, или тебе нравится идея третьего пути, ни с сиенцами, ни с найэни.

Я хотел возразить, защитить свои чувства, как если бы обосновывал вопрос сиенской доктрины, но пропасть, возникшая между нами, не давала возможности построить мост. Атар ждала моего ответа, а когда я промолчал, повернулась и ушла. Я ждал, пока она не исчезла за латунной дверью, ведущей в катакомбы Ан-Забата. Только после этого пошел дальше, следуя за эхом ее шагов, пытаясь отыскать слова, которые могли бы передать желания моего сердца, – но мне не удалось их найти, а потом ее шаги стихли, и я вышел один в предрассветный сумрак.

В ту ночь я пережил все мгновения, проведенные с Атар, пытаясь отыскать соломинку надежды, за которую мог бы ухватиться. Взгляд. Касание руки. Ее плечо, которое упиралось в мое, когда мы стояли в круге, ожидая нашей очереди танцевать.

Следующий день я провел, погрузившись в торговые отчеты, пытаясь заставить сердце онеметь при помощи бухгалтерских книг и крепкого чая. Когда я заканчивал дневную работу, представляя долгую бессонную ночь, Рука-Пепел навестил меня в павильоне Шуршавшего в Траве Ветра. Джин едва успел объявить о его приходе, а он уже входил в мою комнату, весело оглядываясь по сторонам.

– В последние несколько месяцев мы почти не виделись, – сказал он, усаживаясь в одно из моих кресел для чтения.

– Мои обязанности отнимают много времени, – рассеянно ответил я.

Он с мудрым видом кивнул.

– Я слышал. Несколько новых налогов, «стратегический резерв», который ты по каким-то причинам решил передать говорящим-с-ветром.

Я ощутил холод, но Пепел был слишком туп, чтобы полностью меня понять.

– Люди в городе голодают, – сказал я. – А полные желудки менее склонны к восстанию.

– Во всех городах люди голодают, – возразил Пепел. – Впрочем, полагаю, выходец с Востока имеет лучшее представление о восстаниях. Так или иначе, но ты не закончил обучение канону. Тебе не кажется, что пришло время это исправить?

У меня больше не было ни малейшего желания изучать канон или сражаться за империю, что могла с легкостью принести меня в жертву – в точности, как случилось с Иволгой, – империю, которая, в соответствии с декларациями своих мудрецов, вела себя жестоко, требуя для себя больше, чем роскошные сады и позолоченные дворцы, оставляя на своем пути руины и голод.

Однако визит Пепла был неожиданным, и я понял, что он испытывал подозрения.

– Ты прав, – ответил я. – Мне не мешает оторваться от бумажной работы.

Он хлопнул меня по спине и повел на площадку для стрельбы из лука. На этот раз мишени оказались другими. Соломенные чучела были одеты в жилеты и свободные штаны простых жителей Ан-Забата, на лицах кто-то нарисовал длинные носы и курчавые волосы – не слишком удачные карикатуры на людей, которыми мы правили.

– Отличные детали, согласен? – осведомился Пепел. – Я приказал слугам сделать их сегодня утром.

– Мне кажется, что это напрасная трата времени и ткани, – осторожно сказал я.

Пепел пожал плечами.

– Может быть, но меня забавляет.

Я подавил вспышку гнева. Разве не является народ Ан-Забата детьми императора? И как это стыкуется с твоим долгом по отношению к младшим братьям и сестрам в огромной семье империи?

Впрочем, я понял, что это очередная проверка. Я почувствовал западню и, хотя у меня не было полной уверенности, сообразил, что мне не следовало говорить о недостатках в его забаве.

– Ладно, – сказал я. –