О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина

Юля рассмеялась, но в смехе ее Демьян услышал слезы. Потом перевела дыхание и продолжила:

– Но мне всё это и правда помогло. Я задумалась о том, что с собой делаю, и поняла, что не хочу повторить путь родителей, и уж тем более – кому-то назло. Что хочу нормальную жизнь. Родители ведь, когда выпивать начинали, вряд ли планировали спиться, но их засосало, потому что всегда кажется, что чуть-чуть – это ничего, но именно с чуть-чуть всё и начинается. Ведь каждый уверен, что он-то точно сможет остановиться и с ним ничего не случится. Но на самом деле это лишь вопрос везения, и кому-то везет, а кому-то нет… Я решила, что не хочу и дальше испытывать свое везение. Если уж совсем честно, то банально испугалась. И резко со всем завязала. Но бабушке всё равно всё не нравилось: как я одеваюсь, как разговариваю, с кем общаюсь, какие оценки приношу… Так мы с ней и жили. Я доставала ее, она – меня. Но при этом мы любили друг друга. Так бывает, ты любишь и хочешь как лучше, и каждый вечер даешь себе слово, что завтра обязательно начнешь вести себя по-другому, но с утра всё повторяется… Но хорошие моменты были, правда. Потом со мной первый мальчик приключился. В соседнем подъезде жил. Хороший парень такой, мне с ним очень повезло. До сих пор ему благодарна. Мы не то чтобы отчаянно любили друг друга, скорее испытывали симпатию, ну и интересно было наконец получить доступ к чьему-то телу и к себе кого-то подпустить. Знаешь, больше эксперименты друг на друге ставили: а если так потрогать, а если сяк… Целоваться на нем училась. Его родители работали допоздна, вот мы у него и пропадали. Потом, правда, он в кого-то влюбился, пришел ко мне с повинной. А я так легко отпустила, сама себе удивилась. В общем, хорошо расстались. И из этого опыта я вынесла понимание того, что мне всё это очень понравилось и я хочу еще. Потом я школу закончила, поступила. А потом…

Юля оборвала себя так резко, Демьян даже сначала не понял, что произошло. Она судорожно вздохнула и выдохнула. Снова взяла себя в руки.

– А потом вот бабушка… – закончила Юля. – Она сгорела за две недели. Ужасно быстро. Я даже не представляла, что так бывает. И вот знаешь, когда ее не стало, я осознала мучительную правду: всё это время у меня был родной человек, а я не ценила, только собиралась ценить. А теперь осталась одна. Спасибо бабе Рае. Она мне помогла всё организовать, а то я просто впала в ступор. Хотелось лежать и не двигаться, и чтобы отстали. Впрочем, когда всё закончилось, все и отстали. Вернулась домой, а тут тишина и зеркала завешаны. Никогда не забуду… Я долго не могла в себя прийти. Корила себя за то, что так себя с ней вела. Пошла к родителям. Сама не знаю зачем. Мы не общались. Но это я, разумеется, зря сделала. Выслушала от них много интересного. Только хуже стало. И меня начало мучить, что они меня бросили. И раньше мучило, но тут вообще переклинило. Тогда я нашла группу поддержки детей алкоголиков и пришла туда.

Демьян округлил глаза. Ему всегда казалось, что он знает о Юле почти всё, а оказывается, не знал ничего. Как это выходит, как так получается, что ты проводишь с человеком столько времени, а видишь только верхушку айсберга?

– И? – осторожно поинтересовался он. – Помогло?

– Ну, в какой-то степени да. Наслушалась там всякого. Как их били, насиловали, запирали на замок в шкафу. Там была девушка, у нее все ладони в шрамах от ожогов. Ее пьяный отец с приятелями как-то раз не смогли найти банку под пепельницу, а она как раз мимо пробегала… Вот он – ад на земле… И когда дошла очередь до меня, я поняла, что мне не о чем рассказать. Потому что я очень легко отделалась. И вся моя боль в том, что родители спустили свою жизнь в бутылку, перешли к какой-то омерзительной форме существования, променяв на нее всё будущее, что у нас с ними могло быть. А мне повезло, потому что бабушка меня забрала. Она действительно меня любила, просто боялась за меня, а я ей нервов попортила немало. И я поняла, что, видимо, была не очень достойна этой любви. В группу больше не ходила. Учебу никто не отменял. Жить на что-то надо было. Я устроилась на работу, потом подработку нашла. Ну, ты помнишь, наверное: смены в кафе, а между ними флаеры эти бесконечные, симки в переходах, объявления… Как-то раз решилась и снова обратилась к психологу, но там глупость какая-то получилась, она просто сидела и молчала, а я чувствовала себя полной дурой. Желания повторить этот опыт не возникло, решила, что так и сама справлюсь, не маленькая же уже. А потом подалась к волонтерам. И вот тогда стало действительно легче. Во-первых, времени на лишние мысли вообще не осталось, а во-вторых… Ну, вроде как я стала искупать перед бабушкой вину, что ли. Хотела доказать, что могу не только брать, но и отдавать… Что она не зря меня любила, что из меня всё-таки вышло что-то путное. Хотя, думаю, ей было бы приятнее, если бы я уже была замужем и при детях и работала бухгалтером.

Юля в последний раз провела ладонью по его волосам и убрала руку.

– Ладно, извини, – попросила она. – Гружу тут тебя, а ты явно не на это рассчитывал.

– Я рассчитывал провести с тобой ночь, – ответил Демьян. – Так что всё идет по плану. И мне интересно тебя слушать. Расскажи что-нибудь еще.

– Да нечего больше рассказывать. А давай-ка теперь ты.

– Я?

– Ага. Я пересмотрела все твои воспоминания.

– Нет! – Демьян всё-таки поднял голову, пораженно уставился на Юлю и заметил мокрые дорожки на ее щеках.

– Да-а-а! – протянула Юля и коварно улыбнулась. – Могу тебя теперь шантажировать. Но там ничего до болота. Кто вы, Демьян Авдеев?

Он пожал плечами.

– А я сам почти ничего не помню. Агата рассказывала, а так… Отца не было. Мама умерла, когда мне было пять, бабушка – когда восемь. Вот бабушку еще помню немного. Но тоже смутно. Она строгая была. И у нее жил мейн-кун. Всё.

– Всё?

– Всё.

– Ты познакомишь меня с сестрой?

Демьян с готовностью кивнул.

– Обязательно. Я познакомлю тебя со всеми ними.

– Со всеми?

– Конечно.

– И… и с твоим приемным отцом?

Демьян поморщился.

– Давай без «приемного», ладно? Я уверен, что он захочет познакомиться. И Юль, не надо его бояться. Воспринимай его как простого человека, хорошо?

Юля взглянула на него скептически, но кивнула.

Они снова легли друг напротив друга. Свеча погасла. В темноте Юля обвела пальцем контуры его лица, прошлась вниз по подбородку к шее, очертила кадык. И снова повела вверх – до уха, завела ладонь на затылок и погладила место на границе роста волос. В том, как она делала это, прослеживалось что-то необычайно серьезное, но получилось щекотно, и Демьян засмеялся. Тогда Юля подалась вперед, прижалась к нему и просунула колено между его ног.

– Презервативы в верхнем ящике тумбочки, – шепнула она и поцеловала, тем самым вполне конкретно выразив все свои пожелания.

Вообще, Демьян тоже озаботился тем, чтобы зайти в аптеку, и в принципе хотел сделать всё не так, но вот сейчас их попытки избавиться от одежды, не отрываясь при этом друг от друга, то и дело перемежающиеся тихими смешками, показались самым правильным из всех возможных вариантов. Да и чтобы дойти до куртки, нужно было добровольно снять с себя руки Юли, а это было уж совсем за гранью реального.

Юля. Это была Юля. Родная, любимая женщина, а не просто какое-то тело. И как же это было бесконечно прекрасно – заняться с ней любовью. С телом заняться любовью нельзя. Демьян поэтому в последние годы никого и не звал в свою постель. Было тошно…

И дождался. Он дождался. Возможно, они