И возродятся боги - Наталья Способина
– Гераш, Грун, Глен, Глад, Голиш, Гларт.
Я восхищенно покачала головой. Грана важно кивнула, мол, да, я такая. А потом на ее лицо набежала тень. Она стала медленно отодвигать в сторону соломинки одну за другой, пока не остались лишь Глен и Гларт.
– Трэмо, – пояснила она, указывая на четыре отодвинутые соломинки.
«Хи трэмо матурэ», – всплыло в моей голове. «Мы убили землю».
– О, – я невольно прижала ладонь ко рту, понимая, что четверо ее сыновей были убиты.
– Грит, – глухо произнесла она, качнув головой в сторону двери, – гра Гераш.
Грит ее внук? Сын старшего сына… Повинуясь порыву, я накрыла ее сухую морщинистую руку.
– Грит… – она улыбнулась, хотя в ее глазах сверкнули слезы, и, обведя свободной рукой свое лицо, добавила: – Тураши. – Потом перевела взгляд на меня и пояснила: – Надия тураши, Дима тураши.
«Красивый», – поняла я и кивнула.
Я, конечно же, не успела толком разглядеть ее внука, потому что была слишком напугана его появлением, но, разумеется, подтвердила ее убежденность в его красоте. А кто бы на моем месте поступил иначе?
– Дядя Грит – внук Граны, – пояснила я Димке.
– Гра вот этой палочки, – произнес он и ткнул в соломинку, которая была Герашем.
По щекам Граны потекли слезы. Потянувшись через стол, она провела ладонью по Димкиным волосам.
– А почему бабушка Грана плачет?
– Потому что ее сын умер, – негромко пояснила я.
– А что с ним случилось? – Димка сложил брови домиком, глядя на Грану.
Та улыбнулась сквозь слезы и снова потрепала его по волосам. Я убрала руку с ее руки и тоже погладила Димку по голове.
– Я не знаю. Я пока не понимаю их язык. Нужно будет спросить у дяди Олега.
Грана дождалась, пока я договорю, а потом позвала девочек, и те принялись убирать со стола. Мы же вышли на террасу. Грана пригласила меня присесть на циновку, и одна из девочек тут же поставила рядом с нами блюдо с фруктами. Повинуясь закону гостеприимства, я села.
Димка остался стоять рядом, с любопытством глядя на девочек примерно его возраста, игравших в саду. На земле рядом с ними было нарисовано что-то вроде наших классиков. Девочки прыгали по меткам, бросали камешки и периодически принимались с визгом бежать до вбитого неподалеку в землю колышка.
Я посмотрела на сына, одетого в рубашку без рукавов и подвязанные на поясе штаны. Его сходство с Альгидрасом невозможно будет скрыть. Кто поверит в историю про брата? Как же не хватало возможности расспросить Грану о местных обычаях. Как здесь относятся к женщинам? Особенно к незамужним. Что означает женский дом? Кто все эти девочки? Живут ли они здесь, или это что-то вроде детского сада, а Грана исполняет роль воспитателя? Девочки прислуживали у стола, но при этом явно не чувствовали себя слугами или рабынями. Так, одна из них, принеся травяной напиток и разлив его по маленьким пиалам, отставила чайник в сторонку и умчалась играть с остальными.
Димка подошел к самым перилам террасы и положил на них подбородок. Ему явно хотелось присоединиться, но он не знал, как это сделать. Девочки тоже на него поглядывали, хоть и делали вид, что увлечены игрой. Я очень надеялась, что он не попросит помощи у меня, потому что наладить общение с не говорящими на моем языке детьми я точно не смогу.
Вдруг девочка, та самая, что до этого держала за руку Грита, бросилась к террасе, но, почти добежав до Димки, остановилась. У нее были серо-зеленые глаза и длинные светлые волосы, заплетенные в толстую косу. Лоб охватывала тесемочка, к которой была привязана зеленая бусинка. Выбившиеся из косы пряди делали ее очень милой.
Я посмотрела на Грану, наблюдавшую за этой сценой. Она встретилась со мной взглядом и, улыбнувшись, что-то произнесла. Девочка быстро затараторила в ответ. Грана покачала головой. Наконец девочка поднялась на террасу. Димка отошел от перил и спрятал руки за спину. Девочка, немного подумав, подошла к нему и, по-хозяйски взяв его за плечо, потянула за собой.
Грана что-то строго сказала, и девочка, выпустив Димку, отступила на шаг, потом поклонилась и, прижав ладошку к сердцу, произнесла:
– Грита.
– Дима, – мой сын повторил ее жест, и Грита прыснула, а потом схватила его за руку и потянула за собой.
– Грит и Грита… – начала я, не зная, как продолжить.
– Грит герати Гритан.
Я улыбнулась и понимающе кивнула. Отец. Выходит, эта девочка – правнучка Гриты.
Грана больше не пыталась со мной заговорить: молча сидела на циновке и смотрела на игравших детей. Я так же молча сидела рядом. Минут через двадцать мои мышцы по ощущениям превратились в камень. Окупала это издевательство над городским человеком лишь возможность видеть, как мой сын удивительно быстро освоился в игре. Девочки, то и дело перебивая друг друга, объяснили ему правила, и, к моему изумлению, он их понял. Даже несколько раз переспрашивал что-то, поясняя сперва жестами, а потом обрывками фраз на кварском.
– Дядя Олег! – вдруг радостно завопил мой ребенок и, мигом забыв о новых подружках, бросился по дороге.
Я вскочила с циновки, Грана степенно встала вслед за мной.
По дороге действительно шел Альгидрас в компании двух молодых мужчин. Он был одет в местную одежду: легкие штаны и рубаху без рукавов, на ногах плетеные сандалии, и от сопровождавших его мужчин отличался только отсутствием браслетов на запястьях.
Димка подбежал к Альгидрасу и крепко обхватил его за ноги. Хванец склонился к нему, и они некоторое время шептались, а потом мой сын разжал руки и отступил. Я ожидала, что он возьмет «дядю Олега» за руку, но он пристроился рядом, и они вместе двинулись к дому. Спутники Альгидраса шли на полшага позади.
Подойдя к прекратившим игру девочкам, Альгидрас что-то громко произнес. Девочки вразнобой ответили и поклонились. Хванец улыбнулся и легонько дернул за косичку стоявшую ближе всех девочку. Та рассмеялась. Я покосилась на Грану, которая смотрела на все это с легкой улыбкой.
Альгидрас наконец повернулся к нам, низко поклонился Гране и, выпрямившись, обратился к ней. Та, прежде чем ответить, тоже ему поклонилась. Я молча слушала их беседу. Альгидрас говорил медленно, словно подбирая слова. Грана, как мне показалось, вновь за что-то извинялась.
