Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава
– Эта дрянь убила Алану! – гневно перебила Тина. – Суффикс всё правильно сделал!
– Только из-за Розалины!
– Ну так бы маялась в Аду, – пожала плечами Смерть. – Сомнительное удовольствие. Забвение на порядок кайфовее, отвечаю.
– И она убила не только Алану, – напомнила Жаклин. – Она уничтожила больше живых существ, чем все наши враги, вместе взятые.
– Ты также ратовала за то, чтобы извести книги, – напомнила Ханна.
– Нет смысла спорить, – оборвала Салли. – Сжёг – и ладно. Что уж теперь? Нужно… нужно похоронить Алану… И остальное.
– Алана, – закрыла лицо руками Крис.
Аню пробрал озноб. Только что она вот так вот запросто навсегда лишилась очередного друга.
В памяти почти не запечатлелась мрачная церемония похорон. Свой последний приют мёртвые книги и тетради обрели в диком парке на острове-Тени. Принцесса Авелилона участвовала в действе сомнамбулой. Двигалась механически, смотрела почти всё время прямо перед собой. Никто из Лунных воинов не разговаривал. Кристина безостановочно плакала. Тутэлла дрожала, словно потревоженный студень. Каждая из них чувствовала свою вину.
Но ответственность за случившееся лежит даже не на зловредном фантоме. А лишь на жертве чернобыльской радиации Розалине. Это по её прихоти обернулись пеплом три вселенные. Три вселенные! Огромные миры, наполненные судьбами. Речь ведь не об одной Алане. Три микрокосма с прошлым, настоящим и будущим превратились в горстку золы. В один миг.
…Аня мыла дома посуду, часто дыша через рот в попытке удержать рвущиеся наружу рыдания. Ника притворялся, что смотрит телевизор в соседней комнате. Закрытая дверь и шум воды заглушали слова с экрана, превращая их в равномерный гул. Аню раздирала ядовитая скорбь.
Сначала Маргарет, потом Мэри-Лин, теперь Алана. Страшно и тоскливо. Если приняться размышлять – хочется выть на луну.
Чернобыльская демоница в который раз перешла Рубикон. Пока не искоренится это зло – не будет и минуты покоя. Ни для них, ни для всей Земли, вечно попадающей под раздачу в витиеватых интригах потусторонней твари.
Аня отчаянно тёрла сковородку.
Нужно требовать объяснений от Единорожки: она посвящена в очень многое. Но как вычислить, какие Ворота ведут в V-е измерение? Если бы осуществимый способ был, его бы уже воплотила Ханна – она снова только о том и думает.
После истории пегаса Эрру, когда стало понятно, что таинственный край сказочных созданий расположен именно там, где так жаждала очутиться друидесса, она даже наведалась с помощью птичек на опасную Планету Счастья к Мемории. Но та казалась совершенно блаженной, не удалось добиться и вразумительной речи. А изымать Меморию из наркотического дурмана, чтобы допросить, Лунные воины запретили категорически: ещё не хватало, чтобы она, осерчав, отобрала у них право звать мисс Салин. Возможно такое или нет, товарищи были не в курсе, но чтица Книги Знаний – не то, чем рационально беспочвенно рисковать.
И Ханна осталась не у дел: где Мир Единорогов и как туда проникнуть, продолжало быть загадкой. Правда, после краткого времени, проведённого в диковинном уголке Галактики, друидесса несколько ободрилась и повеселела: видимо, на неё атмосфера планеты влияла так же благостно, как на бывшую супругу Разума. История пегаса Эрру расставила многое в сбивчивых объяснениях Мемории на свои места. Но ведь оттого не легче.
Как же назначить Единорожке встречу по своему желанию?
Мыльный гель пенился на губке, которую принцесса Авелилона стиснула так, что побелели костяшки пальцев.
Пустовал причал в окрестностях замка Жанны д’Эрвэ. Опал отказывался отвечать на вопросы.
А иного связующего звена Лунные воины не знали.
Аня ушла в постель первой. Ника всё ещё взирал остановившимся взглядом в голубой экран, не замечая различий между кино, рекламными блоками, новостями и ток-шоу.
Она долго не могла забыться, наблюдая, как по потолку скользят пятна фар машин, колесящих по проспекту. А потом кувалдой обрушился сон.
Аня бежит босиком по заколдованному лесу, который кажется смутно знакомым. Изорванная ветвями ткань длинного платья цепляется за кустарники. Аня стремится вперёд – к неясной серебристой тени. Другая, тёмно-серая, неумолимо маячит позади. Она будто не двигается, но уйти от неё никак не удаётся.
И вот поляна. С неё в небо взмывает что-то сметанно-туманное – огромный дракон. Он уносится куда-то ввысь с частичкой её самой, теряется в грозовых тучах. Хочется рвануться следом, но у Ани нет крыльев. Тёмно-серая тень оказывается рядом. От неё веет до дрожи привычным запахом, таким родным и любимым. Но почему-то сейчас Аня жаждет отшатнуться прочь, туда, вверх – к призрачному зверю.
Тень тянет руки. «Милая…» – слышит она бархатистый тембр Ники, закрывает глаза и чувствует удар. Тяжесть в висках. И ещё так неудобно лежать: всё затекло в неестественной позе на твёрдой неровной поверхности. Сложно разлепить веки…
Аня села, морщась от шума в затылке. Всё кругом сверкало сиреневыми искрами. Нахлынула тошнота.
Она не сразу осознала, что очнулась в ванной дома своих родителей. Кусочки плитняка, составляющие пол, выдавили на теле красные полосы. Голова гудела. Аня запустила в волосы пятерню – и отдёрнула от резкой боли. Её пальцы перепачкались кровью.
Это был уже не сон.
– Какого… как я… – пробормотала она, с трудом поднимаясь, и шагнула к зеркалу, чтобы понять, что приключилось. Шагнула – и растерянно уставилась в отражение.
Всклокоченные волосы куда длиннее обычного и во всём облике что-то странное. Вроде знакомое, но совершенно чужое. Лицо круглее, чем было утром, когда Тутэлла забирала принцессу Авелилона в Токио. Руки – полнее. Ногти накрашены безвкусными блёстками. Между майкой и шортами – жировая складка живота. На коленке – детский шрам, оставшийся после неудачного похода в огород прабабушки Гали за щавелём – навеки сгинувший вследствие первого исцеления Живительным кольцом. Что-то не так.
Аня снова осмотрелась. Как она оказалась у папы с мамой?
Рану видно не было, она сзади, на самой макушке: не разглядеть, как ни крутись. Только саднит.
Ни передатчика, ни колец… Аня вышла в верхний коридор и застыла.
Ковёр старый. Неужто мама вывела с него пролитую Рустамом зелёнку? Снизу доносились мальчишеские голоса. Аня сошла на один пролёт и с очень нехорошим предчувствием нажала на ручку своей спальни. Последний ремонт, сделанный Анжелой в её комнате незадолго до переезда, исчез. Аня попятилась и сунулась к Соне, где обнаружила усердно оттирающего размалёванные красным лица кукол влажными салфетками ребёнка. Понадобилось больше минуты, чтобы осознать: эта крошка не старше двух лет – и есть её сестрёнка.
– Мама де? – спросила девочка, пряча за спину одну из испорченных Барби.
– Соня? – прошептала Аня. – Что происходит?
Малышка надула губки.
– Пазяни мама! – потребовала она.
– Хо-хорошо.
Аня отступила за порог. И замерла на нижней ступеньке лестницы: в гостиной ужинали Стасик и его дружок Пашка. Но братец был вполовину худее привычного, и оба они выглядели совсем детьми.
Можно даже не спускаться к Тине: понятно, что там библиотека. Это прошлое! Прошлое, когда Сонька была маленькой.
