Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф
Старая широкополая соломенная шляпа, которую он надевал, латая прохудившуюся крышу, пропала – потерялась на вилле Крови, подобно майтере Мяте. Новая широкополая соломенная шляпа, купленная у озера, тоже пропала, оставшись в комнате, из которой утащил Шелка талос. Шапочка патеры Щуки, черная скуфейка, которую патера Щука носил зимой, осталась в обители: после того, как призрак патеры обронил ее на лестничную площадку, Шелк еле-еле отважился к ней прикоснуться.
Ныне все трое мертвы – и Щука, и Кровь, и талос, причем второй с третьим убиты его рукой…
Да появится ли эта Сийюф со своими бойцами вообще?
Шелк оглядел сгустившиеся над воздушным кораблем тучи в поисках проблесков солнца. Умирающий летун шепнул ему: мы теряем контроль. Контроль… Какие же цепи нужны, чтоб обуздать само солнце? Какой нужен руль, чтоб направлять его ход?
Но нет, нет: солнце, вне всяких сомнений, прячется за грозными тучами, да и вообще, достойно ли взрослого человека жаловаться на приход зимы, когда, согласно календарю, зима уж наполовину прошла?
Вскоре наступит весна, если, конечно, зима не окажется столь же затяжной, сколь и предшествовавшее ей лето… а если дожди вновь подведут, ему, Шелку, конец: если новые хлеба засохнут, погибнут, едва взойдя, вместе с ними наверняка погибнет и новый богоданный кальд Вирона. Подумав об этом, Шелк живо представил себе бегство из города на быстроногих конях, вдвоем с Гиацинт, но, увы, Гиацинт пропала бесследно, как и майтера Мята, а о конях он знал лишь одно – что их можно, не опасаясь допустить промах, приносить в жертву Пасу… хотя Пас мертв.
Может, и Гиацинт уже нет в живых?
Шелк вновь задрожал…
И тут где-то вдали грянул оркестр. Слабому, едва различимому для уха, однако звонкому, бравурному пению труб вторил грохот множества конских копыт.
Кто-то – возможно, Оозик – ахнул от облегчения. Шелк невольно расплылся в улыбке, радуясь тому, что не только он поддался унынию и нетерпению.
– Я могу опознать наши подразделения по мере их приближения и, если угодно, коротко рассказать тебе об истории каждого, – негромко предложила стоявшая справа Саба.
– Да, – кивнул Шелк, – будь добра, генерал. Ты меня очень обяжешь.
Еще Шелку страшно захотелось расспросить ее о летунах – ведь Саба, командующая воздушным кораблем, вполне могла знать что-либо интересное, а то и важное. Увы, от этого пришлось воздержаться: в данный момент проявлять любопытство к чему-либо, кроме военной мощи Тривиганта, было бы верхом дурного тона.
Слева от помоста возникло смуглое личико юной девушки (после некоторых колебаний Шелк узнал в ней возлюбленную Бивня, Крапиву).
– Не хочешь ли присесть, Твое Высокомудрие? – громко, так что ее услышал и Шелк, спросила она. – Тут человек один складные табуреты внаймы сдает.
Кетцаль просиял.
– Как ты заботлива, дочь моя! Нет, у меня имеется посох, а посему я, так сказать, обеспечен лучше остальных.
(Тут он слегка погрешил против истины: Оозик, утвердив перед собою тяжелый меч, тоже опирался на него, словно на трость.)
– А вот патере кальду посчастливилось куда меньше, – продолжил Кетцаль. – Патера кальд, не желаешь ли, чтоб эта заботливая девочка взяла для тебя внаймы табурет?
Разумеется, сесть, в то время как Пролокутор стоит, Шелк не смог бы ни под каким видом.
– От всего сердца благодарю тебя, Крапива, но – нет. В этом нет надобности.
– А я как раз передумал, – вновь повернувшись к Крапиве, объявил Кетцаль. – Один табурет мне не нужен, но два будут очень кстати. Один для меня, другой для патеры кальда. Хватит твоих капиталов на два?
– Хватит! – заверила его Крапива и скрылась в толпе.
– Вам, мужчинам, недостает женской выносливости, – пробормотала Саба у правого уха Шелка. – Конечно, стыдиться тут нечего, биология есть биология, однако поэтому из нас и выходят лучшие штурмовики.
Щеки Шелка словно огнем обожгло: Кетцаль, судя по еле заметной перемене позы, также расслышал ее замечание и теперь ждал, что Шелк на это ответит.
А что ответил бы ей сам Кетцаль? Безусловно, реплика Сабы граничит с непростительным высокомерием, а подобное высокомерие беспристрастные боги карают по справедливости – по крайней мере, так учили в схоле, и, поразмыслив, Шелк рассудил, что это, пожалуй, одна из немногих бесспорных истин, почерпнутых им от наставников.
– Ты, как всегда, совершенно права, генерал, – с улыбкой ответил он. – Любой наблюдатель отметит, что женщины способны вынести гораздо больше, чем мужчины, причем с куда большим мужеством.
– У нашего кальда сломана лодыжка, – проворчал стоявший справа от Сабы Оозик. – Разве ты не заметила, как он хромает?
– Э-э… да… – В голосе Сабы прозвучало непритворное раскаяние. – Вот это у меня, признаться, вылетело из головы. Прошу, прими мои самые искренние извинения.
– Тебе вовсе не в чем виниться, генерал: ведь это – бесспорный факт. Пожалуй, Сфинга и Сцилла вправе просить извинения за факты, но смертная?..
– И все же я… о, вот они!
В проеме арки показались первые всадницы, рослые девушки на разгоряченных конях. У каждой имелась тонкая пика, а чуть ниже наконечников пик развевались желтые вымпелы.
– «Спутницы», – негромко пояснила Саба Шелку. – Гвардейская кавалерия. Все до единой – дочери знатных семейств и, в дополнение к обычной службе, обеспечивают охрану рани.
– Я совершенно не разбираюсь в подобных материях, – склонив к ней голову, признался Шелк, – но разве пулевые ружья не… действеннее пик?
– Еще минута, и ты разглядишь их лучше. Ружья у них в ольстрах, слева от седел, а пики незаменимы в атаке: как выстрелить из пулевого ружья над самым ухом коня, не напугав его?
Шелк понимающе кивнул, однако невольно задумался: согласно полученным донесениям, майтера Мята и ее добровольцы, устремившись в атаку на пневмоглиссеры посреди Решетчатой, палили из иглострелов на полном скаку. Возможно, относительно негромкий хлопок иглострела коню, в отличие от грохота пулевого ружья, нипочем? Лично ему казалось, что даже крохотный иглострел наподобие иглострела Гиацинт, вместимостью в пятьдесят либо сотню зарядов, намного превосходит пику в бою.
Выскользнувшая из толпы Крапива подняла над головой пару сложенных табуретов с холщовыми сиденьями. Один из них принял Кетцаль, другой же Крапива, подойдя к передней части помоста, подала Шелку.
Шелк, в свою очередь, протянул табурет Сабе.
– Прошу, генерал. Присядь, сделай одолжение.
– Ни под каким
