(не)помощница для орка - Анетта Андреевна Политова
Это было последнее, чего я ожидала услышать. Признание.
— Ты не виноват, — прошептала я, наконец найдя в себе силы говорить. — Это я... Это моя вина. Во всем. С самого начала. Только моя. Ты был прав во всем. Я вела себя как избалованный, глупый ребенок. Я не думала о последствиях. Я думала только о своих обидах.
Я встала и, не решаясь подойти ближе к этому могучему воину. На его фоне я казалась хрупким фарфоровым созданием. Стояла у костра, сжимая и разжимая руки.
— Ты спас меня, — голос мой дрогнул. — Ты рисковал собой, чтобы найти меня. А я... я чуть не погубила все из-за своей гордыни. Мне так жаль, Сорг. Так бесконечно жаль.
Он смотрел на меня через костер. Пламя отбрасывало блики в его глазах, и в них теперь читалась не ярость, а боль. Та самая боль, что сидела и в моем сердце.
— Я не должен был так говорить с тобой у ручья, — сказал он тихо. — Я... я испугался. А когда я боюсь, я злюсь. Это не оправдание. Это объяснение.
Он сделал шаг. Потом еще один. И вот он уже стоял передо мной, близко-близко. Он медленно поднял руку и коснулся моей щеки, смахивая грязь и следы высохших слез. Его прикосновение было таким нежным, таким осторожным, что у меня снова выступили слезы. Но на этот раз — от облегчения.
— Ты такая красивая… Когда не зеленая… Хотя и зеленая ничего так, — он хмыкнул.
Я улыбнулась, вспоминая, какая огромная непреодолимая пропасть между нами. Не только разные цели, но и разные миры нас разделяют.
— Я не хочу, чтобы ты менялся, — прошептала я, прижимаясь щекой к его ладони. — Твоя резкость, твоя сила— это весь ты сам, такой родился, твоя суть. Без них... меня бы здесь не было.
— А я не хочу, чтобы ты переставала быть той упрямой, вспыльчивой девчонкой, что не боится спорить со мной, — его губы тронула слабая улыбка. — Просто... давай договоримся. В следующий раз, когда захочешь смыть мазь и уйти... просто скажи мне об этом.
— Когда-нибудь мы все равно расстанемся… — прошептала больше самой себе. — Этот путь закончится.
— Но пока-то мы здесь, — кажется, он меня расслышал. — Ну, что скажешь? Никаких побегов? Если что, я — следопыт.
Сорг обнял меня. Не как тогда, в гневе, а крепко, надежно, по-настоящему. Я уткнулась лицом в его кожаную куртку, вдыхая знакомый запах дыма, кожи и его — Сорга. И впервые за этот долгий, ужасный день я почувствовала, как лед внутри него начинает таять.
— Договорились, — прошептала я в его грудь.
Мы стояли так долго, пока ветер не разогнал тучи и солнце не осветило нас своими теплыми лучами. Буря миновала. И в моем сердце, и на небе.
Мы сидели у костра, и его руки медленно водили по моей спине, разминая зажатые от страха и напряжения мышцы. Я прижалась к нему, слушая ровный стук его сердца, который наконец сменил бешеный ритм погони и ярости.
— Знаешь, — его голос, тихий и спокойный, нарушил тишину, — когда я увидел следы, которые они оставили... я не думал о награде. Не думал о договоре. Я думал только о том, что теряю тебя. И это было в тысячу раз страшнее любой битвы. Лучше встретиться с целым войском в одиночку, чем понимание, что тебя я больше не увижу прежней, несломленной, способной улыбаться.
Я подняла на него глаза, и тут е потонула в теплом золоте его взгляда.
— Потому что я — твоя пленница? Твоя обязанность? Кто тебя нанял Сорг?
ГЛАВА 15
Он покачал головой, и прядь темных волос упала ему на лоб.
— Твой отец. И он знает, что я тебя обязательно найду… И приведу в целости и сохранности. Знай, у нас не так много времени…
Хмыкнула. «У нас не так много времени…» О чем это он?
Не думала, что мой достопочтенный папаша якшается с орками. Их в этих краях от родясь не было… И где он нашел этого… Этого следопыта?
— А я-то надеялась, что ты со мной нянькаешься… Из-за того что… — я запнулась. Он же говорил про золото. Как это я забыла?
— И из-за этого тоже, — Сорг улыбнулся как-то криво. — Потому что ты — ты. Та самая, что пахнет мятой и упрямством. Та, что заставляет меня забыть, кто я и где я. Та, без чьего ворчания утро кажется блеклым.
Сорган наклонился, и его губы коснулись моих. Это был не поцелуй примирения. Это было обещание. В нем была вся горечь пережитого страха и вся сладость обретенной близости. В нем было что-то родное.
— Я больше не хочу терять тебя, Алиана, — прошептал он, касаясь моего лба своим. — Ни как пленницу. Ни как обязанность. Ни как что бы то ни было. Только как тебя.
Ничего не понятно, но прозвучало приятно.
В его голосе звучала такая неуверенность, такая надежда, что мое сердце сжалось. Этот сильный, грозный орк опасался моих ответов. Он знал…. Мы оба знали… Что наше время на исходе. Когда я вернусь к отцу и своей прежней жизни… «Нас» больше не будет.
Но я все равно сказала:
— Даже если придется всю жизнь мазаться этой вонючей мазью?
Он рассмеялся, и этот звук снова стал тем самым, от которого по телу бегут мурашки — низким, бархатным, счастливым.
— Это самое романтичное, что я слышал в жизни, — Сорг снова поцеловал меня, уже веселее, почти игриво. — «Пахну мятой и вонючей мазью, а еще я зеленая».
— А ты пахнешь дымом и опасностью, — улыбнулась я в ответ. — И для меня этот запах лучше любых духов.
Мы снова замолчали, но теперь молчание было теплым и живым, как сам костер. Орк гладил мои волосы, а я слушала, как его дыхание выравнивается, успокаивается.
— Знаешь, — сказала я, уже почти засыпая у него на груди, — когда все это закончится... я создам духи. С запахом дыма, кожи и полыни. И назову их... «Следопыт».
Он тихо засмеялся, и его грудь вздрогнула.
— Ужасное название. Ни одна благородная дама не купит.
— А мне все равно, — прошептала я. — Они будут только для меня. Чтобы всегда помнить. Как пахнет счастье.
В эту ночь мы снова провели в палатке. Только на этот
