Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс
Вздох застрял в горле. Меня душили рыдания. Паника нарастала, мне хотелось сбежать. Но я не смогла бы убежать так быстро и так далеко, чтобы скрыться от себя самой.
Впервые в жизни я всем сердцем жажду отправиться за завесу.
– Не стоит, Пенни. У тебя не было выбора, – мягко сказал Тобиас.
– Я их убила, – ответила я не своим голосом.
– Ты освободила их.
Тобиас не отступал от дверного проема, но и не уходил. Мне хотелось бы найти слова, чтобы поблагодарить его за это. У меня в горле встал ком. Если я попытаюсь выдавить из себя хоть словечко, плотина, сдерживающая слезы, прорвется, и остановить этот поток вряд ли удастся.
Тобиас тихо говорил со мной, разгоняя невыносимую тишину. Даже ужас, который нагоняли его слова, лучше этой тишины и одиночества.
– Хейли сказала бы тебе за это спасибо. За то, что ты с ней сделала…
Он притих, и я засомневалась, кого из нас он утешал – себя или меня – последовавшими за этим словами:
– Я и понятия не имел. Я бы попытался ей помочь. И Чарли тоже. Мне стоило бы догадаться…
Он выругался себе под нос, упершись рукой в стену. Давление было таким сильным, что швы золотых рукавиц протестующе заскрипели.
– Чарли был рудным магом. Он бы сделал ради Хейли все что угодно. Он был готов целовать землю, по которой она ходила. Они познакомились в Сопротивлении и не так уж сильно зацикливались на различиях между ковенами, чтобы это им помешало… Черт!
Он поджал губы. Мне показалось, он старался не расплакаться.
– Они смогут… смогут ли они пересечь границу? – тихо спросила я. Тобиас посмотрел на меня растерянными серебряными глазами, полными непролитых слез, и мне захотелось его обнять. Но я не посмела.
– За Предел. Я же отобрала у них линии жизни.
Тобиас кивнул, и ужас внутри меня немного поутих.
– Они отыщут путь.
– Правда?
Он кивнул.
– Этим вечером в дозор пойдет Элс. Я расскажу ей, что произошло. Она их найдет.
Я тяжело сглотнула. Слезы катились по щекам.
– Тоби, прости.
– Не стоит. Я должен был предупредить тебя, что такое вполне возможно. Несколько лет назад в одной деревне поймали мага; его подозревали в том, что у него был черный кристалл. С ним произошло то же самое. Но ничего не вышло: на самом деле его кристалл не был черным. И когда он оказался бесполезным, его позолотили. А ведь он был всего лишь ребенком.
Тобиас вздрогнул.
– Я просто не думал, что это произойдет так скоро.
Он покачал головой. Взгляд у него стал еще более тяжелым и обеспокоенным, чем раньше, но я чересчур оцепенела, чтобы волноваться или сказать еще хоть слово.
– Постарайся поспать. Понимаю, звучит как что-то невозможное, но ты выглядишь ужасно. Я не могу остаться… если бы я мог…
– Я в порядке, – пробормотала я. Больше сказать мне нечего.
Он пристально посмотрел на меня и мрачно ухмыльнулся.
– Ну уж нет. И я чертовски рад, что это не так. Любой, кто был бы в порядке после того, что произошло с тобой, был бы чудовищем не лучше Смотрителя.
Тогда я шепотом задала вопрос, от которого сжалось горло:
– Ты считаешь меня чудовищем?
– Нет, Пенни. Ты не такая.
От сочувствия Тобиас смягчился. Это была не жалость, а искренняя симпатия, отчего я едва не разрыдалась.
– Мне пора. Прости. Попробуй поспать. И не делай глупостей, пока я не вернусь.
Затем он вышел и запер дверь, а я вынудила себя осмотреться.
Кто-то навел уборку. В покоях слегка пахло полировкой. Они величественнее и изысканнее, чем моя спальня в крыле терновых ведьм. Постель мягче, простыни – свежие, из голубовато-серого шелка, а пуховое одеяло расшито белыми лилиями. Но, несмотря на всю вычурность, это была тюремная камера. Уйти отсюда я не могу, равно как и уснуть здесь.
Убийца. Это слово никак не выходило из головы. Оно звучало и как обвинение, и как напоминание о силе магии. Когда я закрывала глаза, передо мной возникала Хейли.
Я убила свою кузину. А что еще хуже, сперва я ее исцелила.
Мне было нечем отвлечься от того, что я натворила, от воспоминаний о том, как в моей руке рассыпалась линия жизни кузины и как остекленели ее глаза, когда она умерла. Я выскользнула из кровати и на цыпочках подошла к окну гостиной. Обхватив руками колени, устроилась на подоконнике. За окном день уже переходил в вечер.
На стол накрывал к ужину Золоченый с глазами цвета гранита, но аппетита у меня нет. Мне плохо, а еще тут слишком тихо. В столовой ковена за столом собиралась вся моя семья. Сегодня вечером кто-то из них будет гореть, но меня там не будет, и я не смогу разделить это с ними. Интересно, найдут ли мне замену так же быстро, как было после пропажи Хейли? И посчитают ли меня досадной ошибкой, назовут ли дурой, как ее тогда назвала бабушка?
Какую ложь выдумают обо мне?
Всю свою жизнь я была терновой ведьмой. Теперь же я не знаю, кто я, кем мне быть дальше и как, черт возьми, я переживу то, что потребует от меня Смотритель.
Наступила ночь. Вдруг я услышала щелчок в гостиной возле камина. Верхняя часть стен была обклеена обоями с черными цветами на белом фоне. В темноте они казались призрачными силуэтами, которые взирали на все вокруг с осуждающим взглядом. Внизу стены были обшиты деревянными панелями, такими же черными, как ночь за окном.
Одна из этих панелей распахнулась. За ней показались бледные волосы и огромные глаза.
Это была Алиса.
Когда я увидела ее, застывшую у входа в комнату, у меня замерло сердце.
По комнате разнесся ее шепот:
– Я все знаю.
Конечно, Алиса все знала и все видела. Я опустила голову в приступе стыда.
– Нет, – прошептала она, беззвучно закрыв панель в стене. – Ты сделала то, что должна была, Пенни.
Она села рядом со мной, похожая на привидение, вся в черном и в таких же золотых браслетах, как у меня.
Мне необходимо выговориться, высказать вслух свои преступления.
– Я…
– Тише, – сказала она, поглаживая пальцами мое запястье под браслетами Смотрителя и остановившись на пульсирующих сосудах. – Меня тоже вынудили совершить убийство, чтобы я их увидела. Больше никто их не видит. Даже те, кто столько убивает.
– Ты тоже видишь линии жизни?
Мне стоило бы расстроиться, что она не сказала об этом раньше, но я ощутила только облегчение. Что бы со мной
