Фантастика 2025-47 - Дмитрий Ясный
Он начал мечтать спасти кого-то с противоположной стороны. Спасти врага. Не казака с шашкой, не небритого поручика с папироской в зубах и кулаками в лайковых перчатках, а… А кого-то не приземлённого, желательно не в шинели и в сапогах, а в чем-то блестящем, глаженном и с аксельбантами. Чрезмерно благородного и можно даже без нимба. Разумеется, под влиянием гормонов туманный образ спасаемого через некоторое время трансформировался в образ девушки. Прекрасной и беззащитной. А его бред, насчет царевны… Ну, кто из нас не мечтал о принцессе…
Все это было выложено нам минут за семь. Непрерывно, радостно и облегченно. Как на духу.
А то, что мой облик в голове юного Григория Сычева со щелчком собранного пазла совместился с его сокровенной мечтой, закономерно. Расписывал меня красочно в ориентировке, с излишними подробностями, товарищ из Питера, но точно не латыш Эсллер — приезжий гражданин, рассказывая, гнусавил и окал. Но это не мешало ему потом, в курилке, предоставить меня, развесившим уши детям с оружием, неотразимой, притягательной и смертельно опасной. Вамп и прочие дамы с черной помадой и тенями тут просто отдыхают. Не сомневаюсь, что не умолчал сказочник из Питера и о том, что я девушка рождения дворянского, а женщину врага, да еще «благародную» поиметь… Цель была достигнута, но вот с Гриней вышло как-то не так. Более взрывного коктейля для его мозгов не нашлось. В итоге мы имеем юношу «бледного, со взором горящим…», что одновременно и спас принцессу, и рассчитался за предательство органам своей жизнью. И рыбку съел и на кол совести не сел.
А не слишком ли легко он решил отделаться? Раз, и мы красиво уходим на другой берег Стикса, а на мне еще один грех за погубленную душу? Нет, Гриня, ты ошибся. Сильно ошибся.
— Госпожа?
«Ой, как вовремя!».
Черт, звучат интонации Леночки, но на это я реагирую с усилием, так как действительно Ли сказал это вовремя, и даже мой неожиданный «ой» звучит органично.
Слияние лун? Не смешно и тревожно. С мальчиком моим мне было легче — мы понимали друг друга. А здесь мы друг друга… э, чувствуем? Муж и жена… Гх-м, а вот это точно моя мысль? Мля, такое впечатление, что сумасшествие этой сучки заразно. Ладно, как говорила редкостная стерва Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра!», а сейчас мужчины ждут моего решения. Ох, мля! Мужчины ждут! А я то кто?
Я вздрогнул и с силой ухватил бледную причину моего раздражения за горло:
— Соскочить захотел? Равновесие мировое в душе поймать? На флейте без дырок поиграть вздумал, нирванист фигов? Не выйдет это у тебя, Гриня! Не получится. Я тебя не убью. Я тебя отпущу.
— Зачем?
Умница, однако… Не «почему», а «зачем». Интуиция развита у молодого человека. Я заинтересованно посмотрел на стоящего на цыпочках мальчика. Ах, да я же по-прежнему держу его за горло! Пальцы нехотя разжались.
— Затем, что бы ты сказал своим начальникам, что видел меня на окраине города. Уезжающей с вокзала. Дышать легче? Не сильно болит? Писать умеешь? Грамотный?
— Не… Да… Нет… Ага, я умею, товарищ царевна.
Где же я так нагрешил? Да знаю где, знаю.
— Я не царевна — Гриша промолчал, да я и не ждал от него ответа — Значит так, напишешь на следующий день, что делать начали, какие команды отдавали, и кто больше всех бегал. Имя, звание, внешность. Что говорил. Напишешь и принесешь сюда, положишь вот под этот кусок кирпича.
Я тронул носком обуви серый обломок.
— А если не напишу?
О, как мы умеем! Ноздри его носа сейчас просто разорвет от напора горячего воздуха. Раскраснелся, сопит. Глупый бычок с претензией вырасти в быка. Ничего, малыш, сейчас мы тебе колечко в ноздри вденем.
— Не напишешь — так не напишешь. Бог тебе судья, Гриша, он и простит. Себя вот только, простишь ли?
Я развернулся и пошел. Медленно, плечи опущены, подошвы сапожек шаркают по камню мостовой. Передернуть плечами, будто я плачу? Нет, это лишнее, не стоит переигрывать. Через четыре с половиной шага меня догнал его вскрик:
— Э… Эй! Я обязательно напишу, товарищ царев… Товарищ Анаста… Я напишу!
Я не обернулся, продолжая все так же идти, Ли с ним разберется, немаленький.
Легкая улыбка скользнула по моим губам. Напишешь, конечно и принесешь на указанное место. Куда же ты денешься, дурачок, я ведь для тебя царевна.
— А этот вот юноша давно у вас в штате?
— Который этот, товарищ Штилет?
— Внизу, во дворе, слева, в рыжей куртке. Худой, лицо бледное, одет в серые штаны. Стоит рядом с бойцом у выхода. Постоянно смотрит в окна здания.
— О, так… Подожди-ка, товарищ представитель, я погляну.
Человек за столом в торце кабинета грузно завозился, складывая небрежно машинописные листы бумаги в папку, одновременно с громким стуком задвигая открытые ящики стола. Скрипел, звякал, бурчал невнятно, отхаркивался. Стилет терпеливо ждал. Наконец, с отчетливо слышимыми щелчками в суставах, человек выкарабкался из-за стола, пугающе вырастая в размерах и гулко топая по полу, прошел к окну.
— Энтот?
Узловатый палец ткнул в стекло неровно обрезанным ногтем, заставив дрогнуть фрамугу окна.
— Да, этот.
— А бис его матку, шалаву погану, знаэ… Погодь немного, товарищ представитель, зараз взнаемо. Тропин!
Бас подошедшего к окну ударил набатом о стены кабинета, куснул, потрепал плакаты, вырвался грозовым штормом за приоткрытую дверь. Стилет с легкой опаской покосился на подошедшего к окну человека — не хватил бы удар крикуна. Жилы на шее огромного, нездорово полного мужчины вновь напряглись, неровные красные пятна выступили на гладко выбритом черепе, воротник застиранной, с бесформенными влажными пятнами под мышками, гимнастерки врезался в кожу, стискивая напрягшиеся вены на шее:
— Тропин, бля, мати твою, сюди йди!
Повторный рев хозяина кабинета тараном еще раз ударил в дверь и затих в коридоре обессилевшей волной, заставив дернуться людей во дворе и вздрогнуть рассматриваемого Стилетом человека. По кабинету распространился до невозможной плотности насыщенный запах жуткого перегара, чеснока и тошнотной отрыжки.
«Вот пьяный идиот. Спугнет ведь пацана. Верно говорил Ласкин — менять пора Дыбина на более грамотного товарища. И плевать что он орденоносец. Пропил он все свои заслуги».
Александр брезгливо отодвинулся, стараясь незаметно стереть капельки вонючей слюны с рукава френча, одновременно стараясь не выпускать из поля зрения заинтересовавшего его юношу. Юноша с
