Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов

— Подчищаем следы и уходим, — скомандовал я.

Уходили на цыпочках, включив в фонарях красные светодиоды — это сохраняет ночное зрение и позволяет мгновенно адаптироваться к внезапной темноте. Кроме того, красный свет не воспринимается глазами животных, очень полезная опция.

Шумовую сигнализацию ставил я, мне её и снимать, последовательно находя консервные банки и переставляя их в угол. Все собрал. Оглянулся на группу, убеждаясь, что отход идёт тихо-мирно, рукой дал команду следовать за мной и повернул с лестничной клетки на выход во двор.

И тут же замер.

Впереди спиной ко мне в проёме стоял человек. Мужчина. В меховой жилетке, с длинным тесаком на поясе и небольшим арбалетом за спиной. Не таким уж и примитивным, между прочим. Серьёзное оружие.

В руках мужик держал… ту самую сраную полку, которой так не хватало его чёртовой жене! Он вертел облезлую деревяшку в руках так и этак, рассматривая конструкцию в лунном свете и словно прикидывая, такая ли требуется или лучше пошариться еще и взять страховочный вариант?

Действовать нужно было очень быстро.

Я сделал два тихих шага вперёд — антиквар-любитель что-то почувствовал и начал разворачиваться. Но не успел. Бац! Резкий правый крюк влетел ему в челюсть, в самый «выключатель». Мужика мотнуло к косяку, но сознание уже погасло, ноги подкосились, и он мешком осел на бетон.

— Мордой в пол! — прошипел я.

Спика тут же перевернул антиквара лицом вниз и придавил за плечи. Пациент ни в коем случае не должен увидеть тех, кто его уронил.

— Шприц!

Но Мустафа уже воткнул шприц-тюбик. Ситуация относится к оперативным стандартам, она регламентирована, и группами неоднократно отыграна. А медики обеспечили необходимое фармакологическое сопровождение.

— Заснул…

— Испаряемся, парни, надоела мне эта поножовщина.

Уже возле гравилёта Мустафа весьма образно предсказал недалёкое будущее:

— Представляете, что он расскажет жене? «Люся, мы просто посидели с мужиками у костерка. Ну, выпили там немного, самую малость! А потом я вспомнил о твоей полке и пошёл в многоэтажку, нашёл подходящую… И тут на меня упало небо! Очнулся — башка болит, всего шатает, тошнит, соображаю плохо… Оклемался там кое-как и пришёл». А она ему такая: «Алкаш чёртов! Небо на него упало, гляньте, люди добрые! Хорошо хоть паршивую полочку принёс. Жрать иди!».

— Доведут эти бабы до цугундера, — к месту вспомнил Пикачёв.

Шар Жестянки медленно проворачивался, подставляя восходящему светилу одни участки поверхности и унося в ночную тень другие. Глайдер медленно взмыл в воздух, традиционно развернулся блинчиком в сторону дороги, и мы, набирая скорость, красиво ушли в рассвет.

Как и планировал Спика.

Глава 19 К Большой реке

Первая на этом перегоне находка оказалась плохой. Именно так нужно будет написать в отчёте. А будут ли вообще хорошие?

Огромная чёрная тень мрачных многоэтажек накрыла, придавила своей мрачной энергетикой всю округу. Что здесь случилось? С какого именно момента, события, страшного происшествия в Мёртвом городе кипит это мутное омерзительное варево, в котором из глубин самых низменных желаний и предрассудков то и дело всплывают на поверхность изуродованные трупы и трещат на кольях отрубленные человеческие головы?

После Мёртвого города в воздухе что-то изменилось. И далеко не в лучшую сторону. Чувствовалось, что экспедиция попала в эту самую Тень.

Мы стояли рядом, молча разглядывая брошенный возле обочины горный велосипед с новенькой зубастой резиной и мощной рамой ярко-синего цвета. Лишь переднее колесо деформировано, и то самую малость, всё остальное в технически исправном состоянии. К заднему багажнику ничего не привязано, поблизости никого не видно. А так всё спокойно, всё ровно, вокруг ничего подозрительного. Я даже кобуру не расстегнул, а надо бы.

— Мертвяки? — негромко спросил Спика, сделав большой глоток тёплого чая из фляжки, — Будете?

От жары его лицо раскраснелось, только две оспины выделяются на щеках белыми пятнышками.

— Если это сделали мертвяки, то найденную технику они должны забирать, вот что я думаю, ведь велосипеды с ними не воюет… Иначе это полная глупость, — ответил Мустафа.

— Это и есть глупость. Или деструктивная религиозная установка… А если велосипедист просто в лесок отошёл по какой-нибудь надобности? — предположил я.

— Да хоть по какой надобности! Притаился он, что ли? Стесняется? Полюбасу, велик вот так в пыли не бросают. Он чё, в городе находится? Он в Зоне диких племён! В кустах бы прислонил к стволу, ветками прикрыл, что-ли…

Спика наклонился, расстегнул, глянул внутрь и застегнул кожаную сумку с бортовым инструментом, убедившись, что она полная, и сделал вывод:

— Значит, работал какой-то хищник.

— Да какой… — невесело вздохнул Мустафа. — Махайрод, кто же ещё, больше так снять человека с седла некому. Саблезуб три прыжка за три секунды выполняет. Хвать за шею, и в саксаулы!

— Или так никем и не обнаруженный пещерный медведь, — вставил Семён. — Здесь должны обитать диковинные звери, должны, попомните моё слово!

— Тогда здесь должна быть и кровь, хотя бы немного. Следы волочения. Пойдём, господа сыщики, осмотримся поблизости, что ли, — предложил я, доставая пистолет.

— Хищником, кстати, не пахнет, — обрадовал нас Пикачёв, чуть отставая и поводя носом, в то время как его холодные серые глаза неспешно анализировали картину, вычленяя из неё значимые детали: кустарниковую поляну, полуразрушенный термитник и группу деревьев поблизости.

Он не прикалывается, эту огромную доисторическую кошку человек действительно может учуять, прецедентов хватает. Сильный запах.

Безрезультатно пошарив по кустам с полчаса, геройский экипаж в несколько подавленном состоянии вернулся к верному коню. Мы быстро разобрали найденный велосипед, уложив очередную загадку в сундук. Радости обретения не было.

Гравилёт двигался над дорогой медленно, чтобы набегающий поток воздуха не мешал собеседникам слышать друг друга. Тема обсуждалась очень важная, одна из ключевых, тут можно и помедлить. Да мы никуда и не торопились.

— Заметьте, коллеги, они не стали обращать их в рабы, что очень странно и идёт против жизненной логики язычников, — продолжил я разговор. — Или неоязычников. Быт у них тяжелый, работы всегда выше крыши, дармовые бесправные руки лишними не будут. Но они их тупо замочили. Почему, спрашивается, зачем?

— Слышал, что у язычников раб через какое-то время мог быть освобождён и даже принят в общину, — вспомнил Хайдаров.

— Особенно если на него запала одинокая местная вдовушка, у которой муж не соблюдал технику безопасности при обращении с оружием, — хмыкнул Спика.