Полукровка - Василий Горъ

активность полицейских экипажей однозначно свидетельствовала о том, что связи или очень крупные суммы денег, перечисленные на нужные счета, уже превратили меня в убийцу; а в камерах предварительного заключения правил бал отнюдь не закон. Чисто теоретически можно было позвонить Синицыным, но на практике это было бы еще большим идиотизмом, чем «игры» с коррумпированными силовиками. Почему? Да потому, что торговый представитель рядового купеческого дома с Воронежа здесь, на Смоленске, имел не больше веса, чем я — в Императорском дворце. А потому ни за что на свете не стал бы рисковать собой и любимым сыном ради помощи его другу. Ну, а возможность обратиться к мастеру Датэ Такуми я даже не рассматривал. Да, бывший подчиненный Аллигатора мог вылететь в город на своем флаере, подобрать меня в каком-нибудь укромном месте и спрятать в поместье Арбеневых. Благо, по словам все того же дяди Калле, когда-то был очень неплохим ликвидатором. Но мой родственник и Такуми были отнюдь не друзьями: первый считал второго кем-то вроде вечного должника, поэтому периодически использовал в каких-то темных делишках, кажется, пару раз «ставил» на деньги и даже навязал ему меня в качестве ученика. А гордый потомок древнего самурайского рода стоически терпел все вышеперечисленное и делал вид, что это нормально.

Однако при этом часть ненависти к бывшему командиру переносил на меня и, вне всякого сомнения, с нетерпением ждал возможности избавиться от до смерти надоевшего ярма. А значит, мог отомстить. Мне. Сдав «Анархии».

Короче говоря, вместо того, чтобы тратить время на строительство замков на песке, я вывесил перед собой интерактивную карту центра города и стал вглядываться чуть ли не в каждое здание, мысленно проговаривая ассоциации, которые оно у меня вызывало. Хотя нет, не так — сначала убрал с глаз долой дома простых горожан, соваться к которым не видел смысла, и «пошел» по объектам инфраструктуры. В частности, по пиктограммам офисных зданий и крупных торговых центров, складов и стоянок флаеров, спортивных и развлекательных клубов, бань, публичных домов и т.д. Но в конце концов забраковал практически все эти категории возможных укрытий. Прежде всего из-за того, что добрых две трети рассмотренных заведений так или иначе контролировались либо самой «Анархией», либо их союзниками, еще какая-то часть охранялась мощными СБ и круглые сутки находилась под «прицелом» камер СКН, а оставшиеся не могли похвастаться достаточно современными системами безопасности. А значит, любой желающий, имеющий хоть какие-либо навыки работы с хакерскими программами, мог виртуально обшарить все укромные места, даже не покидая офиса, дома или флаера.

Дворянские поместья, оставшиеся на карте после удаления всех «лишних» объектов, изучал ничуть не менее добросовестно. И старательно абстрагировался от постепенно усиливающегося ощущения безысходности. Потом наткнулся взглядом на здоровенный прямоугольник, правый верхний угол которого был украшен гербом с одноглавым орлом и серебряной крепостью с тремя башнями, и нервно облизал враз пересохшие губы — долг жизни, пусть и давно забытый, был признан официально! А значит, я имел полное право его истребовать!!!

Многострадальный гравик сорвался с места чуть ли не раньше, чем я свернул ненужную картинку, промчал меня по бульвару Дмитрия Донского, завез в Стремянной переулок, вихрем прокатил по тенистым улочкам южной части Боярского Конца и доставил к тому самому участку забора поместья Власьевых, над которым нависала ветвь могучего ореха. Взбираться по знакомой стене, имея в своем распоряжении «доску», было глупо, и я, покопавшись в архиве комма, вытащил «на свет» описание «тропинки», проложенной по мертвым зонам камер СКН, разобрался с точкой входа, перемахнул через ограду и очень осторожно полетел по причудливым изгибам виртуальной трассы. Старательно не думая о том, что за три года «тропинку» могли переместить в другое место или просто «закрыть».

Впрочем, все обошлось, и я все-таки добрался до знакомого трехэтажного особняка, стараниями не самых дешевых архитекторов планеты копировавшего родовое гнездышко Власьевых на Старой Земле. К нужным окнам взлетел без колебаний, зафиксировал гравик на уровне подоконника, сел поперек «доски», свесил ноги и негромко постучал в окно в том самом ритме, который когда-то заучил наизусть. А секунд через десять закусил губу, запоздало сообразив, что девятнадцатого июня будет праздноваться тезоименитство ее императорского высочества Регины Александровны, а значит, ее ровесник, представляющий не самый захудалый дворянский род Империи, может быть либо на Белогорье, либо на пути к нему! Тем не менее, срываться в обратный путь счел преждевременным — поднял взгляд к звездам, нашел ближайший спутник, вспомнил о технологии использования его полицейских аналогов «не по назначению» и невольно поежился. А после того, как заставил себя вернуться на грешный Смоленск и очередной раз попробовал разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемом мареве поляризованного стекла, не поверил собственным глазам — там, в черной искусственной мути, вдруг засияла крошечная искорка!

Костяшки пальцев правой руки, все еще ноющие после спаррингов, сами собой метнулись вперед и практически без участия разума снова отбарабанили тот самый ритм — три удара, пауза, два удара, пауза, три удара, пауза и финальная «точка».

Не прошло и двадцати секунд, как стекло бесшумно сдвинулось в сторону, и я, увидев перед собой заметно повзрослевшую, поздоровевшую и раздавшуюся в плечах копию наследника главы рода Власьевых, изобразил не самую веселую улыбку:

— Доброй ночи, Матюш! Старых друзей привечаешь, или как?

— Тор, ты⁈ — ошарашенно выдохнул должник, оглядел меня с головы до ног и засиял. Вроде как достаточно искренне.

— Он самый! — кивнул я и решил выделить на обычное общение хотя бы пару-тройку минут. Чтобы не выглядеть откровенным хамом. Как оказалось, дергаться было не обязательно — не успел я придумать тему для легкой и необременительной беседы, как взгляд уже не мальчика, но юноши потемнел, а на скулах заиграли желваки:

— Мое обещание в силе — помогу всем, чем смогу. Рассказывай!

Жест, приглашавший в дом, прилагался, поэтому я приподнял гравик на полметра, шагнул на подоконник, спрыгнул на знакомый ковер и огляделся.

Забавно, но комната, в которой я когда-то провел аж четыре с половиной часа, практически не изменилась. Всю правую стену от пола и до потолка все так же занимал шкаф, забитый настоящими бумажными книгами, изданными еще на Старой Земле вроде как на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. С этой коллекцией древних раритетов продолжала соседствовать двуспальная кровать, небрежно застеленная черным шелковым покрывалом. В ее изголовье матово поблескивал терминал дорогущей ДАС, а справа от двери в коридор — терминал ЦСД. Левая стена служила одним огромным «окном»