Эмиссар - Валерий Листратов
— Да, — соглашаюсь с Кощеем.
Вижу, сильно удивлён, но ничего. Коштев приходит вместе со Степаном, который меня возил по городу и ещё с одним существом, которое внешне от человека не очень-то и отличается, разве что слегка остановившийся взгляд и очевидная безынициативность выдаёт, что он не очень живой.
Кольцо реагирует однозначно на всех троих.
Мы спускаемся на этаж в лабораторию, там же, где мы оставили мертвецов.
— Рассказывайте, — прошу Коштева.
— Ну смотри, вот твой знакомец, — показывает на Степана, который меня возил. Тот усмехается. — Это маг. Я захватил его, чтобы понять, будет ли реагировать твой амулет на людей под принуждением.
— Вы серьезно? — удивляюсь. Кидаю взгляд на мага.
Тот разводит руками.
— Не переживай, Максим, он в принципе самостоятельный, живой. Просто сейчас его лояльность контролируется магией смерти. И альтернатива у него была бы намного неприятнее. И жизнь он тоже ценит, правда, Степа?
— Да, господин Коштев. — соглашается маг.
Интересно, что в сигнатуре — полное подтверждение слов Кощея. Разве что, небольшое сожаление, но не касающееся ситуации. Скорее, прошлого.
— Получается, что эта особенность, на которую реагирует мой амулет, характерна не только для некромантов и их поделок?
— Понятия не имею, про какую особенность ты говоришь, Максим. Я к тебе привел три разных формы использования некроса. Для тестирования твоего амулета, и по просьбе Матвея. Давай это использовать. Вот Степан — это маг под принуждением…
— Понятно, то есть это живой человек, просто обработанный магией Смерти… — подхватываю.
— Нет, не обработанный. Я не знаю, что ты в нем видишь, но я немножко по-другому добиваюсь лояльности своих подчинённых. — улыбается Кощей.
Маг слегка вздрагивает и потирает шею.
— Вот, но человек он абсолютно живой, точно никаких вариантов, что он мёртвый, здесь нет. Принуждение относится к магии Смерти, это так, но так ли работают с людьми некроманты — я не знаю.
— А вы не…?
— Нет, я не! — смеется Кощей. — Более того, у меня к ним свои счеты. Но магию я использую ту же самую. Это точно.
— Так, хорошо. — не развиваю слова Коштева. — А со вторым?
— Со вторым чуть сложнее. Гена — ну, наверное, его можно назвать живым мертвецом, близко к этому. Не совсем классическим, — так спокойно и буднично говорит Кощей. — Но что-то общее между моей куклой и вот этими двумя телами быть должно.
Никита даже слегка привстаёт со стула.
— Да сидите, сидите, Матвей об этом знает, — бросает Никите Коштев. — Это один из бандитов, которые имели глупость на меня напасть, но поскольку у него своего магического источника нет, то остаться живым после работы со мной у куклы шансов не было. Так что это вполне себе живой мертвец, где он обладает остатками личности предыдущего владельца, пускай и неполными, но, к сожалению, как любой живой мертвец, разлагается, пусть и не очень быстро. Вот этому товарищу примерно полгода.
— Это с тех пор как вы меня встретили? — прикидываю.
— Ну чуть-чуть попозже, но да, Максим, примерно тогда.
— А если попробовать таким же образом приводить к сотрудничеству целителя? — вспоминаю дневники и ограничения по их прочтению.
— Честно говоря, я такую глупость делать даже не буду, потому что все целители постепенно вымывают магию Смерти, и лояльность такого мага обеспечить почти невозможно. Хорошо ещё, что нанятые целители убирать блоки лояльности не могут — пробовали в своё время. Их магия так может работать только на себя. Может, Высшие могут, но это не проверяли. С чем это связано сказать точно тоже не могу. Я всё-таки практик, а не теоретик. Просто нужно было понять, до какой степени распространяются эти возможности. Так вот, на целителей мы работать не могли. Очень быстро подчинение слетало, и они вырывались из-под контроля. — Жёстко, просто, Кащей называет вещи своими именами. Кидаю взгляд на Степана. Тот пожимает плечами: ну да, попал, так бывает, но хотя бы жив.
Примерно это я считываю с его сигнатуры. Со второго я ничего считать не могу. У него словно бы замерли ощущения. Эмоций практически никаких. Что-то шевелится, но не сказать бы, что его, как личности действительно сильно много осталось.
— Извините, такой странный вопрос, а если у этой куклы и мертвых душа?
— Понятия не имею, думаю в мертвецах нет. Они же мертвые. А вот в Гене… Нет, не знаю, — говорит Кащей. — Точно есть остатки личности, но в какой момент от куклы уходит душа, я не знаю. Тут тебе нужен маг, который в духовной некромантии продвинулся. Но у нас это запрещено даже почище некромантии с поднятием трупов.
— Ну да, ну да, только один такой на меня и покушался.
— Не думаю. Их мало, и они такой ерундой точно заниматься не будут. Вряд ли это был именно хороший крепкий маг, скорее, самоучка из менталистов. — не соглашается Кощей.
Тут опять вспыхивает интересом Никита.
— Ну а что? — тут же к нему обращается Коштев. — Вы очень хорошо можете этот подвид магии использовать. Вы хорошо себя контролируете, контролируете свои эмоции, чувства — все то, что делает вас человеком. Вот вы и можете работать с душами, в том числе не испытывая ненужных сомнений в нужное время. Поэтому почти все адепты этой магии всегда были в первую очередь менталистами.
— Интересно, — удивляюсь. — Логика в этом есть.
Пока разговариваем, проверяем и амулет. Реакция четкая на всех. На мага и Кощея — чуть подальше, метров, наверное, за пятьдесят. На куклу и трупы — поближе — метров за двадцать, но все равно, получается довольно далеко.
— Так, общую идею я понял, спасибо. Никита, я, наверное, уеду с Вильгельмом Генриховичем. Вряд ли в его обществе мне кто-то будет угрожать. Амулет проверил, теперь нужно понять и посчитать, как сделать их вам побольше. Наверняка потребуется не один и не два…
— Да, Максим. Я как раз хотел спросить, что вам для этого нужно…
— Пока не знаю. Нужно пересчитать сам амулет. Но, я думаю справиться быстро. Есть у меня на это определенные надежды. Где-нибудь к утру постараюсь предоставить общую идею, потому что сейчас в том виде, в котором это кольцо, я вам их наделать много не смогу. Но
