Имперский вор. Том 3 - Дмитрий Ра
Так что уже через два дня после бала меня представляют к ордену «За заслуги перед Отечеством» и присваивают звание старшего сержанта.
Что приводит в недоумение не слишком образованного Токсина.
– Да это вообще же ни о чём! За такое дело! – возмущается он тем же вечером. Мы сидим всей командой в апартаментах Лекса Львова. – Майора должен получить – не меньше!
Серж Палей ржёт:
– Бери выше – сразу генерала! Чё там…
Наш всезнайка Ильин объясняет:
– Дим, это просто невозможно. Конечно, за особые заслуги могут присвоить внеочередное воинское звание. Но согласно регламенту – не выше того звания, которое предусмотрено штатом для занимаемой должности. Это закон. А Никита – курсант военного училища. Вот если бы он уже его окончил, тогда да. Но и то не майора.
– Поторопился ты, Каменский! – сокрушается Палей. – Надо было пять лет подождать с подвигом.
– Не смешно, – осаживает его Лекс Львов. – Если бы не Никита, Пётр Романов ушёл бы порталом.
– А если бы не твой отец, Серж, – добавляет Ильин, – то на балу устроили бы бойню. И неизвестно ещё, чем бы это закончилось. Плюс, разумеется, ювелирная работа Тайной канцелярии. Так что в натуре не смешно. Эх… – вздыхает он. – Может, надо было в юридический идти… Стал бы следаком…
– Ещё не поздно, – замечает Палей. – До присяги можешь свалить.
Палей высмеивает всё и всегда. Но сейчас и он ходит по училищу с задранным носом. Ещё бы, отец – герой!
Кстати, один из моментов героического поведения маршала Палея в прессе замалчивают. Был бы кто другой – орали бы по всем «жёлтым» каналам.
То, что маршал Палей, не пожалев дорогого костюма, обернулся волком в попытке захватить опасного преступника, – это круто! Только рукоплескать, базара нет. Об этом как раз говорят не умолкая.
Хотя, если честно, волчара в обрывках штанов и болтающейся на лапе жилетке выглядит не героически, а уморительно. Ну, если не обращать внимания на его размеры.
Но орать о том, как министр обороны в состоянии аффекта перекинулся назад в человека и начал преступника душить…
…будучи совершенно голым и в той же жилетке на одном плече…
Естественно, по этому поводу все рты заткнуты намертво.
– А всё-таки, как ты это сделал, Ник? – внезапно спрашивает Ильин. – Как ты сумел выдернуть этого гада из портала? Да ещё на таком расстоянии?
– Это везде написано, – отвечаю я. – Я сумел снять антимагические наручники и применил одно хитрое плетение.
– Да… – хмыкает Токсин. – Никто не сумел, а Каменский сумел…
А вот Львов просто молчит.
В уме этим парням не откажешь – как и в памяти. И Львов, и Токсин видели мою удавку тьмы в лабиринте военного лагеря, когда мы проходили испытание. Ни Ильина, ни Палея с нами на тот момент уже не было. А этих двоих я провёл через узкий мост над пропастью, напичканной смертельными ловушками. Провёл, страхуя своей удавкой, и они её видели.
Но ни разу не спросили о ней.
Одарённые Российской империи уважают родовые секреты. В том числе император. Правда, этот требует раскрыть их лично ему – но пока не нашёл времени встретиться со мной наедине… Да и князь Львов сильно занят, а потому с извинениями перенёс своё приглашение на обед на неопределённый срок.
– Покажешь плетение? – требует Палей.
– Я бы показал, но у тебя аспект дара не тот, – отвечаю Палею.
Он прищуривается:
– Так у тебя же дар иллюзий. Что, иллюзии бывают материальными?
Хороший вопрос.
И в нём удачно заключается ответ.
– Представь себе, бывают! Но это крайне сложно и требует уймы эфира. Причём именно тёмного.
Парни смотрят на меня с большим сомнением.
Но я ведь даже и не соврал. Почти. По крайней мере слово «тёмный» тут точно на месте.
– Тогда давайте заниматься учёбой, – заключает Львов.
⁂
В день приведения к военной присяге мы, понятно, не учимся.
В десять утра – построение всего училища на плацу. Первокурсники в первом ряду. На ветру развевается трёхцветный флаг Российской империи. Слева от плаца установлены ряды кресел, похожих на театральные, – для родственников.
Первокурсников всего две группы – около тридцати человек. Их родственников же раза в три больше. Родители, братья-сёстры, кузены и тётушки… Натуральный зрительный зал. Вижу среди них Елизавету Горчакову. Вижу главу Тайной канцелярии, видимо с женой. Нахожу взглядом свою мать с отчимом, Матвея Соболева и даже графиню Хатурову.
А ещё там сидит Таш, кузина Токсина.
Тайная канцелярия не стала арестовывать Наталью Бородину, владелицу аукционного дома «Лотос» и члена «Братства свободных». Я лично попросил об этом главу Тайной канцелярии. В террористических актах Таш не участвовала, преступлений за ней не числится… А вот что она будет делать теперь – стоит понаблюдать, и князь Львов принял этот аргумент. Как говорит он сам – мало ли что.
Разодеты все зрители как на бал. Кроме тех мужиков, которые в военной форме, а таких добрая половина.
Но присяга – не спектакль. Когда на плац выходит сам император, толпа родственников поднимается с кресел, и наступает тишина.
Среди преподавателей училища стоят Хатуров и Горчаков. А рядом с императором – князь Палей, министр обороны. Все в форме, конечно.
– Герой примет присягу у героя, – одними губами говорит Серж Палей, не поворачивая головы. Все мы стоим по стойке смирно.
Кошусь на него и пытаюсь сказать взглядом: «Заткнись уже!»
Начинаются речи.
Первым говорит император. Поздравляет, желает, надеется… Но кратко. За ним, ещё короче, к строю курсантов обращается министр обороны. Потом эстафету принимает новый директор Императорского военного училища – Алексей Романов, кузен императора. Вот этот говорит дольше: поминает задачи училища, называет имена тех, кто его прославил…
Наконец торжественные речи заканчиваются и начинается главное действие.
Первокурсники подходят к столу, покрытому красным бархатом, по одному. Берут в руки красную адресную папку с золотой надписью «Военная присяга». Зачитывают текст вслух.
– Я, Илья Петрович Арсеньев, гражданин Российской империи, клянусь своей честью и жизнью быть верным и неизменно преданным Российскому государству как своему Отечеству. Клянусь, что буду служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию…
– …Я, Максимилиан Владимирович Горчаков… повиноваться российскому императору…
– …Я, Евгений Петрович Данилов… буду выполнять с полным напряжением сил…
– …имея в помыслах исключительно пользу государства и не щадя жизни ради блага Отечества…
– …когда этого требует мой долг офицера…
– Я, Георгий Александрович… – Егор Ильин вдруг запинается, неуставно вскидывает голову, но продолжает уже чётко. А император благосклонно улыбается ему.
Впрочем, Александр Третий улыбается всем.
– Я, Никита Станиславович Каменский, гражданин Российской империи, клянусь…
Присягу я приношу без единого сомнения. И заключаю её положенной фразой:
– Слава Великому Грифону!
Подписываюсь и, чётко печатая шаг, возвращаюсь в строй. Где сразу, видимо на рефлексах своего тела и памяти, ищу глазами мать. Она потеряла мужа, но может гордиться сыном. Вон она, машет мне рукой со счастливой улыбкой. И я внезапно понимаю, что присягнул сейчас ещё и ей.
Собственно, не только ей. Я поклялся защищать всех этих людей. И не только этих.
Поклялся защищать этот мир. Теперь он точно стал моим.
На душе становится легко и спокойно.
Внимательно слушаю остальных сокурсников и не испытываю скуки.
– …Я, Алексей Николаевич Львов…
– …Я, Захар Андреевич Меньшиков…
– …Я, Павел Васильевич Николаев…
– …Я, Сергей Викторович Палей…
Кажется, князь Палей, не выдержав положенной торжественности, подмигивает сыну. Импульсивный у нас министр обороны… Кстати, вот как раз его сын свою присягу Отечеству, можно сказать, принёс ещё на императорском балу. Когда выкрикнул тому, кого счёл предателем Родины: «Ты мне больше не отец!» При других обстоятельствах за такую фразу Сержа Палея могли и пристрелить на месте, а уж зубы точно бы выбили…
Торжественная часть наконец заканчивается.
И отлично. Мне не было скучно, я даже проникся общим пафосом, но…
Кот некормленый, тренировки ждут. А в квартире Токсина всё ещё сидит бедолага Шах…
После команды «Вольно! Разойдись!» мы не уходим, в отличие от старших курсов. Те улетают мигом, это не их праздник. Нас же ждут родственники. Но к ним мы пока не идём, толпимся посреди плаца, обмениваемся впечатлениями.
Меня
