Последний менталист. Том 2 - Валентин Якимов
Если она согласится с этим предложением — провернуть такое будет несложно. Это, конечно, будет заметно при прямом взломе её памяти — но для этого Оля должна оказаться буквально в руках врага. Да и я смогу научить её сопротивляться прямым взломам.
Проблема в другом…
— Ефим, готов сегодня попробовать пробудить силу? Ночь и завтрашний день у тебя будут чтобы отлежаться и освоиться, а завтра вечером у нас по плану встреча с этим недоделанным тайным обществом.
— Думаете, понадобится время привыкнуть, Ваше Благородие? — отвлёкся старик от газеты. — Я всё-таки и от рождения в разы сильнее и крепче обычных людей, почему бы то ни было. Вряд ли, если я вдруг стану ещё на сколько-то сильнее, понадобится адаптироваться…
В ответ на это наивное предположение я лишь улыбнулся:
— Ефим, Ефим… Ты станешь не «на сколько-то» сильне. А в разы. Пробуждение… э-э, древней магии сделает тебя кем-то намного большим, чем даже обычные местные маги.
Слово «местные» явно было лишним, но никто не обратил внимания. Мария, молча продолжавшая массировать мне плечи и спину, вся обратилась в слух, а Ефим крепко задумался.
— Удивительно слышать такое на старости лет, господин. — улыбнулся он в усы. — Но, если на то ваша воля, я готов к чему угодно. Наш Род поколение за поколением живёт служением Вольновым, и я считаю это достойным занятием для себя.
Что ж, в нём сомнений не было. А вот в том, переживёт ли он чистое ментальное вмешательство…
Мне ведь нужно будет разрушить барьер, отделяющий конкретного человека, Ефима Викторовича, от накопленной памяти его Рода. Именно в способности накапливать и наследовать силу состоит одна из сторон могущества Истинных. А вторая — в способности тела эту силу принимать.
Они будто рождаются уже зачарованными мощным биопрактиком. Но даже они без пробуждения силы не выживали бы. Страшно представить, что случится с мозгами и телом младенца, если он примет силу поколений предков.
Я много думал о том, почему многие Истинные выродились. Почему многих из них всегда стремились убивать — и убивали — не секрет. Кому понравится, когда практики поколение за поколением запросто вырождаются, а эти лишь копят могущество?
Трусливым идиотам невдомёк, что могущество Истинных не только копится, но и рассеивается, распределяясь по всем потомкам. И если Истинный наплодит десять детей, но каждый из них получит лишь десятую часть родовой силы…
Вот именно в этом, как мне видится, ключ к вырождению. Юные да удалые, но не пробудившие ещё родовой силы, Истинные рассеивались как по космосу, так и по иным мирам, завоёвывая для себя славу и почести. И многие уже не возвращались для пробуждения.
Они делали уже своих детей… Но не хотели, а чаще уже просто не умели пробуждать в них силу. Тем-более, что для этого им обычно нужны мы, менталисты.
А сила расточалась — ведь даже непробуждённые отхватывали кусок древнего родового благословения Предтеч. Плодили своих детей, которые уже толком и не знали, кто такие Истинные… И так далее.
Сила тратилась на непробуждённых, но, будучи таковыми, они не могли наращивать свою мощь, делая свой вклад в общий запас Рода.
— Ефим. — обратился я к нему после паузы. — Скажи, как давно в вашем Роду эта ситуация передачи поста от отца к единственному сыну? Ты был единственным, твой отец… Твой собственный сын…
Лицо старика посмурнело при мысли о прерванном Роде, но он ответил:
— Очень давно, господин. Очень. Даже отец и дед понятия не имели, почему так, но кто-то из наших предков завещал нам это, эту передачу от отца к сыну. Дочери у нас бывали, но чаще рождались мальчики. Намного чаще… почему-то. И раньше, говорят, им под страхом позорного изгнания запрещали заводить сво1 потомство. Несчастные девочки… Благо, последние три поколения дочерей в Роду не рождалось.
Ефим полностью подтвердил мою догадку. Выходит, в этот мир вместе с ветвью Вольновых пришёл пробуждённый Истинный, знавший о природе их благословения. И, зная, что женщин-Истинных в этом мире нет и, вероятно, никогда не будет, надеялся сохранить силу, передавая её по одной единственной линии.
Какая-то часть расточилась на дочерей, но, если они не рожали, после их смерти расточение прекращалось. А что мальчики рождаются намного чаще — тут всё тоже ясно. Воля пробуждённого Истинного, его влияние на своих потомков, очень сильны. И, если он, скажем, предсмертной волей, пожелал так — биология его потомков будет подчиняться.
— Благодарю, Мария. — положил я ладонь на ладонь девушки, останавливая её. — Ты правда очень помогла, мне теперь намного лучше.
Встав и с хрустом расправив плечи, я убрал тарелку и чашку в мойку, и вышел с кухни. Нужно решить, как именно мне это провернуть.
Сил на разрушение барьера мне хватит. Но не погубит ли это старика? Обычно пробуждают их в юности, в самом расцвете сил. Когда собственной памяти ещё не очень много, а бессознательное не перегружено. Тогда юноша или дева спокойно вбирают в себя память прежних поколений и их волю…
Но Ефим стар. Его предки много лет не пробуждались — но и их жизни ему придётся увидеть. А ещё — гибель собственного сына, ведь он тоже носитель. Уверен, в итоге дед испытает облегчение, узнав, спустя столько лет, что же там случилось, но вот в моменте…
— Нет. — произнёс я негромко, заглядывая в комнату Оли. — Тут явно нужна перестраховка.
К этому моменту метания оставили девушку, и она забылась глубоким сном. Именно сейчас, например, проще всего стереть ей память. Сделать так, будто ночью я действовал один, слияние ей просто приснилось, а в нём самом вообще не было ничего необычного…
Я вышел в коридор, тихонько прикрыв дверь к девушке.
Нет, это путь в тупик. Даже не столько по этическим причинам — моралью можно поступиться, если иначе грозит нечто худшее, это не секрет.
Дело в том, что это, быть может, навсегда закроет для нас возможность эффективного ментального слияния. Ибо мне придётся либо намертво блокировать ей доступ в мой разум, что сводит пользу практически на нет — либо раз за разом стирать ей куски памяти, что неизбежно скажется на разуме, пусть и не сразу.
У каждого действия есть цена и последствия. Даже если это действия в отношении столь эфемерной вещи как психика, а ты ну очень крутой менталист.
А без этих
